Сергей и Емельян сознавали сложность своего положения, но они решили бороться до конца. Зуев уже был ранен в предплечье, Денькович — в шею.

— Емельян, давай свой автомат, — тихо сказал Сергей, — я останусь один. А ты постарайся добраться к нашим. Быстрее!

Денькович спустился с чердака, а Зуев сдерживал натиск бандитов, которые приближались к хате… Когда Емельян исчез из поля зрения, Сергей перестал стрелять. Бандиты тоже прекратили стрельбу.

Но вот в сенях заскрипела приставная лестница, и Сергей услыхал сопение бандитов, которые поднимались на чердак. Первым лез сотник.

Чекист тяжело поднял руку и выстрелил. Сотник упал, сбил с ног напарника, который лез за ним.

Внизу дико заревела банда:

— Сдавайся, эмгебист! Ты в западне!

Младший лейтенант Зуев приподнялся. Лицо его было залито кровью. Он крикнул:

— Запомните, гады, чекисты не сдаются!

Сергей левой рукой вытер лоб. «Прости, мама!» — и выстрелил себе в висок.

«Все. — подумал Уланов, когда стрельба в селе прекратилась. — Я остался один». На поле возле леса лежал мертвый Ващук. Перед сараем в луже крови застыл Сенькив, а немного поодаль лежало девять убитых бандеровцев.

Вдруг зыбкую тишину разорвал взрыв гранаты — и соломенная стреха сарая вспыхнула ярким пламенем. Крыша пылала, яростно гудел огонь, на Уланова падали пылающие факелы соломы. Дым разъедал глаза, горло, но чекист продолжал вести огонь. Он видел, как после каждой автоматной очереди, выпущенной им, падала на землю фигура, и жалел, что скоро закончатся патроны.

Огромным факелом пылало деревянное строение, но из него неистово гремели и гремели выстрелы. В одном месте крыша провалилась, и бандиты бросили туда гранату. На Уланове загорелась одежда.

Вдруг двери сарая упали от сильного удара изнутри, и на бандитов помчался живой пылающий факел, который прокладывал себе дорогу последней автоматной очередью.

— Хватайте его! Тушите огонь! Живым возьмем! — завизжал бородатый бандит.

Уланова повалили на землю, начали сбивать пламя.

Окровавленный Денькович ввалился в комнату дежурного райотдела госбезопасности.

— Там… наши… гибнут… — едва вымолвил он.

В Рыково помчался чекистский отряд под командованием Александра Иванова.

Разделившись на две группы, бойцы всю ночь преследовали бандитов. Утром банда Романа была ликвидирована. Но Уланова так и не нашли. Через несколько дней взяли в плен бандеровского разведчика.

— Где держат Уланова?

— В районе Зубрицы… На горе Большая Шабела.

…На горе чекисты нашли четыре схрона, выбили оттуда бандитов, захватили важные документы. Но Уланов — как в воду канул.

— …Ну вот мы и встретились с тобой, Уланов, — сказал один из главарей бандеровцев. — Видишь ли, вы не рассчитали: шли захватить Романа и попали в западню нашей боевки. А возглавляет ее Довбня. Слыхал о таком? Ты храбрый, Уланов, стало быть, давай поговорим по-мужски: я буду спрашивать, а ты — отвечай. Договорились? Прежде всего нас интересуют методы работы госбезопасности, организационная структура, количество отделов, имена руководителей. И потом еще — кто вам помогает из местных жителей? Я слушаю… Ты молчишь? Но это ж несерьезно! Ты думаешь, мы напрасно спасали тебя, напрасно снова сделали похожим на человека?

Черный от ожогов чекист стиснул потрескавшиеся губы.

— Что ж, хочешь поиграть в молчанку — играй. Но предупреждаю, сейчас ты запоешь…

Уланова схватили два охранника и начали медленно загонять ему под ногти большие иглы. Лицо чекиста покрылось испариной, стало бледным как мрамор. Он терял сознание. Откуда-то издалека до него доносился голос:

— Какие операции готовит против нас райотдел госбезопасности? Кто из крестьян помогает вам?

— Напрасно… стараетесь…

— Сделайте ему удавку, панове… — с улыбкой сказал Бородач.

На шею Уланову набросили петлю и начали медленно закручивать палкой веревку. Комната поплыла перед глазами. Утонула в кровавом тумане…

Уланов не скоро пришел в сознание. А когда собрался с силами, морщась от боли и отвращения, плюнул в физиономию бородатому.

И снова — пытка.

Его подвешивали за руки к потолку, зажимали пальцы в дверях.

Ночью Уланов бредил. В фантастических видениях мелькали перед ним улицы Москвы, метрополитен, где он когда-то работал, потом все подернулось дымкой…

На следующий день Бородач приказал собрать руководителей боевок — он решил дать им пропагандистский урок.

— Ну хорошо, Уланов, — начал в их присутствии Бородач. — Не хочешь выдавать своих секретов — не надо. Давай выясним, почему так резко расходятся наши взгляды. Мы, украинские патриоты, хотим своей земле добра. Мы боремся за это. Наши идеологи доказали, что Украина должна быть соборной и независимой. И мы здесь боремся за эту идею. А ты? За что борешься ты, за что мучаешься? — Бородач сделал паузу. — Молчишь? Молчишь потому, что тебе нечего сказать! — он торжествующе оглядел своих сообщников.