Скрипнула закрывающаяся дверь. Плавящийся от жары асфальт за окном пришел в движение. И застучали колеса. Сначала тихо, а потом все громче, громче, и громче…

Нет вдруга. Нет. И никогда не было.

– Сколько мы будем ехать до Питера? – Спросила Марина откуда-то снизу – наверное, села на нижнюю полку. – Сутки?

– Больше. Двадцать часов до Москвы, а оттуда еще восемь до Питера.

Женя вернулась взглядом за окно – там пробегали веселенькие летние дачи, зеленые деревья и трава. Даже в купе оглушительно пахло летом и солнцем. И вдруг ушло куда-то волнение, исчезли страхи – Женька даже заулыбалась от попавшего ей в глаза солнечного зайчика. Монотонный стук колес успокаивал, убаюкивал, и – одновременно – обещал неведомые приключения.

Где-то внизу снова завозилась Марина. Женька свесила голову со своей полки и увидела её кучерявую макушку и обнаженную спину – она стояла, наклонившись над своим раскрытым чемоданом.

– Что ищем? Курицу и яйца?

Марина испуганно дернулась и посмотрела вверх.

– Что? Ты не знаешь об этой славной русской традиции? В поезд надо брать с собой жареную курицу, вареные яйца и помидоры. И поедать всё это под водку и задушевные разговоры.

– В проспекте было указано, что здесь есть ресторан, – растерянно сказала Марина.

Женька захохотала. Она смеялась так искренне и громко, что следом за неё стала улыбаться и Марина.

– Конечно, тут есть ресторан. Но мы вряд ли сможем есть то, что там подают. Так что готовься, Маринка, тебя ждут жирные чебуреки на станции, черешня на развес и теплое пиво.

– Если ты и правда собираешься со мной при этом разговаривать, я пожалуй, пожертвую своей поджелудочной, – улыбнулась Марина.

Женька замерла. Чего это ты развеселилась, интересно? Забыла, с кем едешь, и куда? Быстро. И часа не прошло, а ты уже готова с ней беседы беседовать?

А с другой стороны – ведь вам предстоит вместе провести месяц. Целый месяц, черт бы его побрал. И если уж придется этот месяц как-то общаться – надо хотя бы сделать это общение приятным.

– Думаю, так или иначе, разговаривать нам придется, – сказала она холодно, – в пределах разумного.

– Конечно, в пределах, – кивнула Марина, – кто бы сомневался.

И снова нагнулась над чемоданом.

Ночь нагнала поезд, когда он пересекал Украину и откидные столики купейных и плацкартных вагонов уже ломились от сахарных желтых дынь и бутылок перцовки, купленных на полустанках у веселых старушек в белых платочках.

Женя сидела на своей полке в одних трусах и футболке, задумчиво покачивая голыми ногами и внимательно слушая интеллигентную, но немножко прерывистую речь соседа напротив.

– И тогда, Женечка, мы приходим к отрицанию мира как такового через познание его же, и нам остается только признать, что мира нет. Именно потому, что он есть.

С этими словами сосед смешно потряс пальцем и подтянул съезжающие от постоянных ерзаний шорты.

– Ладно, – кивнула Женя, – допустим. Но тогда, Игнат Никанорович, я совершенно не понимаю, где вы собираетесь искать тоску отсчета, от которой и будете отмерять существование или не существование вселенной.

Снизу раздался дружный смех – настолько синхронный, будто кто-то подал команду «пора». Женя еле сдержала улыбку – настолько этот смех был искренним, добрым и каким-то детским.

– Тридцать седьмой, – отсмеявшись, заявил голос снизу, – поехали.

Следом за этим сразу раздался звенящий звук стаканов и характерное бульканье.

– Так ведь в этом же весь и фокус, – восхищенно продолжил тем временем Игнат Никанорович, успев, тем не менее, с осуждением покоситься вниз, – что как раз таки существование или не существование и зависит от принятой точки, и, что самое поразительное, голубушка, и то, и другое будет правдой.

– Как могут быть правдой две взаимоисключающие друг друга вещи?

– Очень просто, голубушка, очень просто. К примеру, совершенно невозможно доказать, что бог есть. И одновременно совершенно невозможно доказать, что его нет. Так что правдой будет и то, и другое!

Игнат Никанорович радостно захихикал, потирая ладони и почти подпрыгивая на своей полке. Женя улыбнулась ему навстречу.

– Я предпочитаю верить во вселенную, – заявила она, и словно эхом на ее слова снизу снова раздался хохот.

– Тридцать восьмой!

И звякание стаканов.

Женька засмеялась, и свесила голову вниз. Внизу, на нижней полке, Марина и еще одна их попутчица – Люда – пили водку. Причем делали они это давно, дружно и с удовольствием – Марина вся раскраснелась, волосы её, совсем недавно аккуратно собранные в пучок, рассыпались по обнаженным плечам, а сарафан задрался, бесстыдно открывая взгляду загорелые бедра. Впрочем, Люда выглядела не хуже – её короткие волосы торчали во все стороны, глаза явно «поплыли», а координация движений слегка сдала позиции.