– О чем ты задумалась? – Спросила Инна.

– О Марине, – ответила вдруг Женька, – знаешь… Я почему-то вспоминаю о ней гораздо чаще чем о Леке.

– Наверное потому, что за время вашего путешествия, ты смогла ее узнать. А Леку так и не сумела.

Женька только кивнула и вернулась к тесту. Да, Инна была права – наверное, дело было именно в этом. А, может, и в чем-то еще – в чем-то, в чем она до сих пор боялась себе признаться.

– Лиза придет сегодня? – Спросила она, чтобы отвлечься от непрошенных мыслей.

– Думаю, да. Я ее пригласила.

– А не боишься, что ей здесь устроят варфоломеевскую ночь?

Инна снова засмеялась.

– Жень, ну что ты как ребенок, честное слово? Почему меня это должно волновать? Это мой день рождения, и я хочу видеть на нем самых родных и близких, а дальше уж им решать – смогут ли они вести себя адекватно, или захотят испортить праздник. Лиза большая девочка, и сама решит, приходить ей или нет.

– Но ты же понимаешь, что Кристина захочет?

– Ну и пускай. Это будет на ее совести.

Инна накрыла марлей очередную порцию пельменей и кинула взгляд на часы.

– Думаю, пора накрывать на стол. Осталось два часа.

– Давай. А я пока дорежу салаты.

К разговоры они вернулись позже – когда стол украсился приборами и бокалами, а замотанная приготовлениями Женя усадила Леку на стульчик и принялась кормить кашей.

– Скажи мне, – попросила она, отправляя дочке в рот очередную порцию, – после всего, что произошло… Неужели ты все еще ее любишь?

– А что тебя удивляет? – Инна, в халате и с накрученными на бигуди волосами, сидела рядом и пила чай. – Ты же любишь Лену, несмотря на все, что она тебе сделала?

– Но это же другое…

– Почему? Жень, кому как тебе не знать, что любить бочонок с медом – это очень легко и приятно. А любить его, обнаружив в нем несколько ложек дегтя – вот это, по-моему, и есть самая суть любви.

– То есть ты все про нее понимаешь, и все равно любишь?

– Конечно, – Инна сделала еще глоток, – я знаю, что Лиза слабая, увлекающаяся, и что она способна на ветренные поступки. Ну и что? Думаешь, я идеальная?

– Думаю, да, – честно ответила Женька, чем вызвала новый приступ смеха и бурное веселье Леки.

– Ты ошибаешься, – отсмеявшись, сказала Инна и встала из-за стола, – знаешь, думаю, мне пора одеваться.

Женька кивнула, провожая взглядом ее спину. Она снова впала в знакомое в последнее время состояние задумчивости. А что, если Инна права? А что, если суть любви и правда просто в том, чтобы любить и плохое, и хорошее? Любить настоящего человека, а не пасхальную открытку? А что, если…

Она уже закончила кормить Леку, когда на кухне снова появилась Инна.

– Ну как? – Спросила, остановившись в проходе.

Женька только рот раскрыла. Она была… Нет, не то чтобы даже красивой, и не то чтобы даже сексуальной… Она была обворожительна, волшебна, словно принцесса из детской сказки. По открытым плечам рассыпались белые кудри завитых волос, тонкие бретельки белого же платья плавно переходили в изящный вырез на груди, а стройные бедра облегала мягкая нежная ткань, заканчивающаяся на середине голени. Изящные кисти рук были украшены браслетами, а на безымянном пальце – словно в пику всем несчастьям – красовалось платиной обручальное кольцо.

– Ты потрясающая, – искренне сказала Женька, глядя прямо в огромные, мягко накрашенные, голубые глаза, – правда, ты… У меня нет слов.

Инна улыбнулась своей теплой, мягкой улыбкой, и в этот момент в дверь позвонили.

– Иди открывай, – кивнула Женька, прогоняя мурашки, рассыпавшиеся вдруг по спине, – думаю, это гости.

И это были действительно они. Первым пришел Леша – с огромным букетом белых роз, и в галстуке. Он так обалдел от непривычного вида Инны, что двух слов связать не мог. Следующей принеслась Леля – с новой татуировкой на плече и корзиной хризантем. Она сходу принялась очаровывать Лешу, от чего он скоро забился в самый угол стола и перестал вообще подавать голос. Следующими приехали Иннины родители с Дашей – их сопровождал почему-то Славик, он же и нес за ними сразу три букета и три коробки с подарками. И, наконец, приехала Лиза.

Она неуверенно вошла в квартиру, улыбнулась смущенной улыбкой, и вдруг изо всех сил обняла Инну, что-то шепча ей в ухо. Наблюдающая за этой сценой Женька подумала вдруг, что не все у них так уж просто. И, может быть, на самом деле ничего еще не кончено.

Она смотрела, как они стоят, обнявшись – долго-долго, крепко-крепко, как доверчиво придирается Лизина щека к плечу Инны, как нежно гладит она ее спину, и это было так трогательно и так тепло, что Женька тихонько ушла в комнату и прикрыла за собой дверь.