– Заткнись, – велела она бьющемуся в крещендо сердцу, – сейчас просто заткнись.

– Что я должна делать? – Спросила она и снова посмотрела на руки. Дрожь прошла, словно ее и не было.

– Сейчас просто ляг рядом с ней, обними и разговаривай. Все равно о чем. Рассказывай сказки, анекдоты, песни – что угодно, никак не связанное с ее жизнью. А к утру мы посмотрим.

Инна кивнула и ушла в спальню.

– Папа, – обернулась вдруг, – позвони маме. Пусть заберет Дашу у Лешиных родителей.

Отец согласно махнул рукой, и Инна заставила себя войти в комнату.

Лиза лежала в той же позе, что и с самого начала – на спине, словно покойница, уставившись в потолок и не шевеля ни единым мускулом тела.

Инна сжала руки в кулаки и тихо легла рядом. Обняла ее, поразившись, как крепки замершие мышцы, и поцеловала в щеку.

– Жили были дед и баба, – начала она ровным, спокойным голосом, – и была у них курочка ряба…

– Лека, ну что ты творишь, прекрати!

Диана, хохоча, обогнула стол и попыталась скрыться в комнате, но Лека не дала – нагнала, задрав вверх руки и истошно воя.

– Тебе не скрыться от моего вездесущего ока!

Все ее тело было обмотано бинтами – с головы до пят они свисали неаккуратными лентами, делая ее и правда похожей на зомби.

– Иди сюда, – продолжала выть она, – и испытай на себе всю мощь моей… Моего…

– Твоего чего? – Покатилась от смеха Диана. – Ну? Чего твоего?

Она схватила Леку за бинты и быстро замотала так, что руки той оказались сзади крепко прижаты к телу.

– Так нечестно, – жалобно сказала Лека, – я еще не успела придумать.

– А тебе никто не говорил, что к порабощению мира надо некоторым образом готовиться? – Диана продолжала заматывать бинты, пеленая Леку как ребенка.

– В кино же злодеи не готовятся.

– Ну, в кино и ужин за пять минут готовится. Вуаля. Теперь, мадам, вы полностью в моей власти.

Диана толкнула Леку в грудь, и та упала на груду пуфиков, набросанных на пол. Поерзала, пытаясь устроиться удобнее, и осталась лежать. Она была очень красива сейчас – бледная, с упавшей на лоб челкой темных волос, и горящими яркими-яркими красками синими глазищами.

– Недолго я так выдержу, – подумала Диана и аккуратно уселась на Лекины бедра.

Она видела, как это ее заводит, как под майкой яственно проступают пуговки сосков, а в манящей глубине глаз появляется чарующая темнота.

– Ди, слезь с меня, – хрипло попросила Лека.

– А то что?

Она откровенно издевалась, и наслаждалась этим. Медленно вытащила футболку из-за пояса шортов, и немного подняла, обнажая загорелую полоску живота.

– Ди, – Лека уже шипела, – не играй с огнем.

– А я и не думала играть, – усмехнулась Диана, заправляв майку обратно и поднимаясь на ноги, – это тебе моя месть за это утро.

Она немного кривила душой, и обе это прекрасно понимали, но тем не менее доля правды в ее словах все же была: утро выдалось то еще! Когда она вошла в дом, в нем, обычно таком светлом, царила темнота. И вдруг из этой темноты на нее двинулось что-то страшное, белое, подвывающее. Диана не растерялась, схватила стул и кинула его прямо в источник звука, оказавшийся в итоге, конечно, расшалившейся Лекой.

– Как твой фильм? – Спросила Диана, меняя тему, но снова присаживаясь – теперь уже на Лекин живот. Ответом ей была самая сексуальная и угрожающая усмешка в мире.

– Ты серьезно думаешь, что я могу говорить о кино, когда ты сидишь вот так?…

– Видишь ли, дорогая… Тебе придется, – Диана подмигнула, – если, конечно, ты хочешь, чтобы я когда-нибудь тебя развязала.

Лека одарила ее полным яростного желания взглядом. В этом взгляде читалось все, что она собиралась сделать с Дианой сразу же как только освободится.

– Фильм в порядке, – сказала она хрипло, – Ксюха сказала, что на днях он появится в сети. И мы увидим, что из него вышло.

– Уверена, что все будет отлично, – промурлыкала Диана, кончиками пальцев проводя по Лекиным губам, – ты очень талантливая девочка.

– Ди!

Она расхохоталась от того, сколько возмущения было в этом коротком восклицании.

– Кстати, – добавила, – завтра я приеду не одна. Так что постарайся без таких сюрпризов.

Слезла с Леки, достала из тумбочки ножницы, бросила их на пол, и, улыбаясь, вышла из дома.