– Почему к вам? – спросил Давид.

– Это наш грот, здесь мы живем, – сказал один из мужчин, достаточно крепкий, с рыжей гривой, но довольно оборванный. Другой, смуглый, с обветренной кожей, не казался приобщенным к культуре. Это не были ни солдаты, ни крестьяне, ни пастухи. У них были кинжалы на бедрах.

– Положите оружие и садитесь, – сказал Давид, – затем мы поговорим.

Мужчины исполнили приказание и положили на землю сумки, которые выглядели полными, и бурдюк с вином.

– Как получилось, что вы живете в гроте, если это место находится в часе ходьбы от Адуллама?

– Я мог бы задать тебе такой же вопрос, – сказал один из мужчин, усмехаясь. – Может быть, у вас то же ремесло, что и у нас?

– Какое?

– Мы – воры.

Тот, кто говорил с Давидом, обратил на него ясный и улыбающийся взор. Казалось, он совсем не стыдится своего ремесла. Авиафар и солдаты таращили глаза.

– Послушай, – продолжил мужчина, – если бы я был царем и разорял соседний город, говорили бы, что я хорошо исполняю свою работу. Единственная разница между мной и царем в том, что я не царь.

Давид расхохотался.

– Почему вы воры?

– Потому что наш царь не отдал нам нашу часть награбленного, – ответил рыжий. – Вы, следовательно, не воры, если задаете такой вопрос?

– Несомненно, в этом бурдюке украденное вино, – сказал Эзер.

– Ты правильно догадался, чужеземец, а я догадываюсь, что ты хочешь пить.

Он развязал кожаные веревки бурдюка. И восемь мужчин устремились искать в своих сумках чаши и кубки, из которых они обычно пили воду.

– Подождите! – закричал Давид. – Кто может поручиться, что ты и твой приятель не собираетесь напасть на нас втихомолку, предлагая нам вино?

Смуглый начал смеяться.

– Мы умные воры, чужестранец. Что мы можем украсть у вас? Достаточно посмотреть на ваш ужин, чтобы понять, что вы голы, словно галька.

Он пустил вино по кругу.

– Это вино Галилеи, – заметил Эзер.

– Точно. Мы его украли у каравана богатого торговца. А украли мы не только вино.

Разложив покрывало на земле, он выложил из сумки сыры, вяленую рыбу, хлеб с кунжутом, медовое печенье, сушеный инжир, финики, кувшин масла… Это было достаточно убедительным приглашением к мирному разговору.

– Как тебя зовут? – спросил Давид.

– Меня зовут Амон, а моего приятеля Эли. А тебя?

– Давид.

– Так это тебя, Давид, разыскивают люди царя Гивы? Давид качнул головой.

– Тогда это ты убил Голиафа, – добавил Амон, бросая взгляд на меч, лежавший за Давидом. – И почему же такой герой, как ты, ловит куропаток, чтобы прокормиться?

– Длинная история, – ответил Давид.

Амон пустил по кругу хлеб, потом круглый твердый сыр.

– Могу ли я воспользоваться своим ножом, чтобы нарезать хлеб? – насмешливо спросил он. Он медленно дожевал хлеб и сыр, потом широким жестом показал на оставшееся: – Берите. Есть еще. Вы должны присоединиться к нам, если не хотите ложиться спать с пустым животом.

– Ворующих царей видели, но никогда не видели коронованных воров, – ответил Давид. – Это вы должны присоединиться к нам.

– А как мы будем жить? – спросил Эли.

– Люди дадут нам провизию, потому что мы их будем защищать.

– От кого?

– От воров, – улыбнулся Давид.

Амон и Эли расхохотались.

– А когда я стану царем, я поставлю вас во главе отрядов.

– Ты хочешь стать царем? – иронично спросил Амон.

– Он и есть царь, – сказал Эзер.

– Ты смеешься над нами? – вскричал Амон.

– Великий судья иудеев назвал его царем вместо Саула, – пояснил Эзер.

– Так вот почему вы здесь, – задумчиво пробормотал Эли.

Утром маленький отряд Давида насчитывал уже десять человек. Двумя днями позднее два раскаявшихся вора привели шесть приятелей.

Деревни их принимали, предлагая ночлег и пропитание в обмен на некоторые услуги в полях или в доме: прополка, сбор олив и миндаля. Никто их не знал или делал вид, что не знает, но со времени измены Дойка Идумеянина они никому не доверяли. Некоторые восхищались приветливостью Давида, и иногда он даже пел по вечерам, правда, редко, так как боялся быть узнанным слугами Саула. У него спрашивали имя, он отвечал, что его зовут Давид, и некоторые говорили: «Кажется, нашего будущего царя тоже зовут Давидом, и он красив». Некоторые спрашивали у солдат, не является ли молодой царь сыном Саула, но никто не догадался, что это он и что он не сын Саула. Девушки бросали на него взгляды, которые заставляли его мечтать. Его сердце осталось в Гиве, но часто он думал о предсказании Самуила и о проклятии, тяготевшем над родом Саула.

Враги были повсюду: люди Саула и филистимляне. Когда они появились на Соленом море на северном побережье в селении, которое называлось Бет Ха-араба, они узнали от рыбаков, что солдаты из Гивы приходили спрашивать, не видели ли они молодого человека по имени Давид. И поскольку Давид уже назвался, он смог лишь возразить, что в мире много людей с таким именем, как у него. Так как у него был иудейский акцент, он не казался чужеземцем и смог скрыться без лишних расспросов.

Следуя затем по долине Акор, они пересекли пустыню Иеруэль, потом пришли в Иудею и достигли Зифы. Давид отыскал там старого пастуха, с которым работал несколько дней, за что тот предоставил ему кров и пропитание. Остальные добывали свою обычную пищу. Давид думал о том, что Вифлеем в двух днях ходьбы. Может быть, повернуть туда со своим отрядом? Но вес меча возвращал его к действительности. Великий ясновидящий пророчил иное.