С другой стороны, когда пробило три, я уже думала о том, что Пола очень мучила смерть Джея. Я начинала сомневаться, чтобы кому-то удалось раскопать всю историю отношений Пола с Джейсоном Да Костой, и, догадываясь, как много может знать об этом Элизабет, я вдруг вспомнила О'Рейли.

О'Рейли был единственным из живых людей, знавших всю подноготную скандала с Сальседо, и роль, которую играл в нем Пол, потому что этот скандал не мог обойтись без активного участия О'Рейли. Я долго думала о нем, но не видела возможности выведать у него правду, не создавая взрывоопасной ситуации. О'Рейли и я делали вид, что вернулись к официальным отношениям, но у меня оставалось неприятное чувство, так как, зная, что я не выдам его Полу, он мог, воспользовавшись этим, с новым упорством возобновить свои поползновения.

Отбросив мысль об О'Рейли, я снова подумала об Элизабет. Как она должна была ненавидеть меня с самого начала! Мне стало не по себе, когда я вспомнила, как она всегда была подчеркнуто любезна со мной, а когда подумала, как много времени ушло у нее на то, чтобы свыкнуться с решением Пола, мои мысли неизбежно возвратились к началу нашей дружбы, когда она перестала спать с Полом.

Брюс не только не развеял этой тайны, но сделал ее еще более загадочной. Что могло произойти, когда Элизабет сообщила Полу о смерти Викки? Даже если бы я поверила в теорию Брюса о том, что у Пола сразу возникла ненависть к Джею, я никогда в жизни не смогла бы понять, почему это должно было привести к мгновенному прекращению двадцатипятилетней любовной связи. Более вероятным представлялось, что Пол устроил какую-то очень эмоциональную сцену. В конечном счете она настолько потрясла его, что он уже не мог видеть Элизабет, не вспоминая о своем срыве. Но и это было бы не похоже на Пола. Я видела, как он был подавлен горем после смерти Викки, но никаких признаков истерики он не проявлял.

— Хорошо ли вы знаете Пола, Сильвия? — спрашивал меня Брюс несколько часов назад, и когда над Центральным парком забрезжил рассвет, у меня был единственный ответ: достаточно того, что я его люблю, независимо ни от чего.

Но я не могла больше убеждать себя, что его прошлое не может отразиться на нашем настоящем. И по мере того, как проходили дни, а неразгаданные тайны, казалось, становились все более значительными, я интуитивно стала бояться того, что в будущем они могут погубить нас всех.

Я удивилась, когда в сочельник, точно в шесть тридцать, в нашем доме появился Брюс. Я не говорила Полу о том, что пригласила Клейтонов, так как не была уверена, что они придут. Когда Брюс вошел в комнату, я подумала, что его не могло не тронуть выражение неподдельной радости на лице встретившего его Пола. Они пожали друг другу руки, и я увлекла Грейс к другим гостям, оставив Пола с Брюсом разговаривать в углу комнаты. К моему удовольствию, Клейтоны пробыли у нас целых полчаса, и, когда Брюс прощался со мной, я поблагодарила его за то, что он сдержал свое обещание.

Только когда он тихо сказал мне: «Лучше бы вы меня не приглашали», — я поняла, что эта затея кончилась провалом.

Пол ни о чем не догадывался.

— Брюс сказал, что приедет в центр на ленч со мной! — воскликнул он, казалось, вовсе не сомневаясь в том, что Брюс так и сделает. И только двумя месяцами позднее, когда мы были во Флориде, я мимоходом спросила Пола: «У вас состоялся тот ленч с Брюсом?» — «Пока нет», — ответил он, отводя от меня глаза.

После этого мы с ним некоторое время вообще не говорили о Брюсе.

Была весна 1925 года. Пол ревниво следил за грандиозными успехами еще одного из крупнейших американских банков — «Диллон Рид». После приобретения «Додж бразерс отомобил компани» за сто сорок шесть миллионов долларов эта компания создала банковский консорциум — к которому поспешил присоединиться и Ван Зэйл, — для выпуска акций новой «Додж компани». Обе эмиссии облигаций, привилегированных и обычных акций были быстро распространены в условиях ажиотажного спроса, и прибыли консорциума исчислялись уже миллионами долларов.

— Это очень хорошо, что теперь так популярен рынок акций, — сказала я Полу, втайне радуясь, что операция «Доджа» отвлекла его от несколько неприятной огласки, от которой он пострадал в минувшем году. Служба внутренних доходов, впервые опубликовавшая свои данные, вскрыла, что подоходный налог в сумме всего пятидесяти тысяч долларов, который он оплатил, соответствовал лишь малой части полученных им прибылей. Однако я считала: это как раз говорит, что Пол не имел того влияния в СВД, о котором говорил Брюс, и чем больше я об этом думала, тем больше убеждалась — Брюс преувеличивал могущество Пола.

Наша светская жизнь, как обычно, была очень активной, и хотя я все время надеялась, что смогу прочитать последний роман Голсуорси, мне не удавалось даже просто раскрыть эту книгу. Мы посмотрели в театре удручающую игру Юджина О'Нила (я пыталась разделять интеллектуальные вкусы Пола, но это порой оказывалось совершенно невозможным), побывали на разочаровавшем меня спектакле Шоу «Цезарь и Клеопатра» и еле дождались окончания нескончаемого «Зигфрида» в «Метрополитен-Опера». Побывали и в Карнеги Холл, на американском дебюте Игоря Стравинского, но в конце концов Пол, к счастью, объявил, что не может выносить современной музыки. Я часто предлагала ему пойти в кинотеатр, где демонстрировались, как говорили, довольно интересные современные фильмы, но Пол считал кинематограф второсортным искусством и не желал тратить на него время. И я всегда чувствовала себя обделенной, когда мои друзья восхищались игрой Рудольфо Валентино или же ругали Полу Негри в фильме «К востоку от Суэца».