Анни с матерью задержались на мельнице: решили на всякий случай хоть как-то прибрать, чтобы никто не заметил следы пребывания Васселея. Но сделать это было так же трудно, как попытаться забыть то, что было здесь, на мельнице. На полу лежала груда свежих березовых веток. Их можно спрятать, сжечь, но на прежнее место их не вернешь, и на березах долго будут заметны сучья, обломанные безжалостной рукой. Не сразу поднимется и трава, по которой прошли. А человек — не былинка, ему подняться еще труднее.

Прибрав на мельнице, женщины собирались уже уходить, как туда ворвались трое вооруженных людей. Два красноармейца и милиционер.

— Где Васселей? — Милиционер бросился прямо к Анни.

— Не видали мы его, — простонала мать Анни и, схватившись за голову, села на ларь.

Милиционер осмотрел кошель Анни. Нашел мясо, оставленное Васселеем.

— Такое, как он у сплавщиков оставил, — заметил милиционер.

— Берите, берите, — предложила мать Анни.

— Мы не за ним пришли. Есть дела важнее… Говори, Васселей был здесь? — потребовал милиционер у Анни.

— Был! Был! — вызывающе выкрикнула Анни. — Был, да сплыл. Можете арестовать меня. Я была с Васселеем. А мамы не было…

— Давно ушел?

— Давно ли? Ой как давно! Кажется, будто опять три года прошло.

— Куда пошел?

— Кабы знала, следом побежала бы…

— Что он тут делал? Что говорил?

— А ты не знаешь? — улыбнулась Анни. — Ну раз не знаешь, так я скажу. Вот расстанься со своей бабой, поживи с ней врозь три года, а потом повстречайся — будешь знать, что тогда делают и говорят.

Милиционер с досады плюнул.

— Забирай меня, я ведь все сказала, — предложила Анни.

— Убирайся отсюда! — рассердился милиционер. — Нужна ты нам…

Выйдя во двор, красноармейцы остановились в нерешительности: от мельницы на юг и на восток начиналась глухая тайга, в которой маленькие деревушки лежали верстах в пятидесяти друг от друга и в которой найти человека было труднее, чем иголку в стогу сена.

Двое суток шел Васселей по глухой тайге, прежде чем добрался до деревни Совтуниеми. Пришлось ему идти опять по дороге, с которой он хотел сойти… Совтуниеми была конечным пунктом его маршрута. Там он должен был разыскать Маркке, того самого столяра, с которым он неожиданно встретился в Финляндии.

Совтуниеми стояла на берегу широкой реки. Красноармейцев в деревне не должно было быть, но милиционер, правда, был. Оказалось, что в то время, как Васселей бродит по тайге, Маркке спокойно живет у себя дома и чувствует себя настолько уверенно, что даже Васселея не стал прятать. Маркке встретил Васселея как желанного гостя: как-никак, а знакомы уже давно. Да к тому же Васселей даже герой, о котором писали газеты, пришел как связной от Таккинена. Маркке даже баню, истопил для гостя.

— Люди есть. Оружия маловато, — докладывал Маркке в бане. Верных людей у Маркке оказалось пятнадцать человек. Часть скрывалась в лесу, часть жила в деревне. Но Маркке заверил, что его группа готова действовать и, как только будет приказ, они перекроют пути на восток. — Нет, собрания тебе проводить не стоит, — решил Маркке, — в деревне к посторонним людям относятся настороженно. Тебя, конечно, знают, но знают о тебе и еще кое-что… Я сам проводил собрания и еще проведу. Так будет лучше. Столяр в деревне — фигура! Ему верят, и доверяют.

Васселей отдохнул у Маркке целые сутки, собирался еще задержаться, но вечером Маркке пришел встревоженный и сказал, что Васселея ищут.

— Уходить надо немедленно…

И Васселей снова зашагал по таежным дебрям да по болотам. Припасы, которыми снабдил его Маркке, кончились, и питаться пришлось рыбой, которую удавалось наловить в пути. Соли у него не было. Васселей утешал, себя мыслью, что соль и мясо он найдет в избушке, в которой он не так давно провел два дня. Но ни соли, ни мяса в избушке уже не оказалось: не он один сюда заглядывает…

До расположения отряда оставалось верст десять, как вдруг Васселея окликнули: «Стой!» Васселей оглянулся. Красных было человек пять… Хлопнул выстрел. Васселей в ответ тоже выстрелил, не целясь, как бы предупреждая своих преследователей о том, что торопиться им особенно не следует, и бросился бежать. Бежал он зигзагами, спасаясь от пуль, которые начали посвистывать то справа, то слева. Свист пуль почему-то напоминал ему посвистывание охотника, зовущего свою собаку. Добравшись до чащи, Васселей побежал прямо, напролом. Он уже решил, что преследователи отстали или сбились с его следа, но тут снова загремели выстрелы. «Упорные ребята», — подумал Васселей с уважением и выстрелил в ответ из револьвера, советуя держаться от него подальше. Он бежал изо всех сил, но внутренне был совершенно спокоен, хладнокровен. Такое ему не впервые. И если на этот раз ему не повезет, так что ж — ведь рано или поздно это должно случиться. Он даже усмехнулся, подумав: «Бедная Анни. Она-то хотела защитить меня…»

Впереди открылось знакомое болото, посередине которого на острове находился отряд. Васселей ни в коем случае не должен был идти сейчас прямо через болото. Было приказано: сам погибай, но место расположения отряда не выдавай. У Васселея мелькнула злорадная мысль: а он назло всем приведет за собой красных… И он направился прямо через болото. Но таким он был всегда: задумает одно, сделает другое. Не успели преследователи заметить, куда побежал Васселей, как он лег в болотную жижу, укрывшись за кочкой. Преследователи выбежали к болоту и остановились в растерянности, решив, наверное, что через эту топь все равно никому не пройти, а если кто-то и попытался бы пойти через болото, то они бы его увидели. Тогда красные разделились на две группы и пошли в обход болота с двух сторон.