Шрифт:
— Ладно! — вдруг успокоился Астахов и отпустил Рустама. — Ни к чему нам ссориться, одно дело делаем. Прости меня, уважаемый Рустам. Вспылил.
— Прощаю! — объявил Рустам величественно. — И ты прости меня, уважаемый Петр. Я сказал не подумав. Очень уж людей жалко…
На самом деле Рустам затаил злобу. Но он понимал, что благополучие его тейпа зависит от Голована, и смирил свой кавказский темперамент. В конце концов, Рустам не был юношей. Годы научили его кое-чему.
— Все в порядке, братья! — крикнул он джигитам. Те облегченно начали рассаживаться по местам.
— Отбой, ребята! — приказал Астахов своим. Бандиты опустили оружие.
В лагере нападающих вновь воцарился относительный мир.
— Ладно, давай сначала, — предложил Голован Рустаму. — Значит, как стемнеет, разбиваем ограду из гранатометов…
— А как же тела моих соплеменников, что висят на заборе? — перебил его кавказец.
— Ими придется пожертвовать…
— Нельзя! Люди не поймут!
— Хорошо… — вздохнул Астахов. — Я попробую договориться с Алексеем. Миша! — обратился он к одному из блатных. — Тащи матюгальник!
Бандит притащил.
— Алексей! — разнесся над площадкой голос Астахова. — Это я, Петр Васильевич, твой бывший шеф! Леша, мы сейчас воюем. Но ты всегда отличался благородством. Позволь джигитам забрать трупы своих родственников! Не стреляй!
Голован подождал.
— Алексей, ты можешь ответить?! Если не можешь, подай какой-нибудь знак из своего дзота, мы увидим!
Сидевший на чердаке Разор обернулся к Маше.
— Что ему сказать?
— Да пусть джигиты забирают своих жмуриков, жалко, что ли? — улыбнулась Мария. — А ты ответить можешь?
Разор подмигнул, откуда-то из-под ящиков извлек мегафон, поднес его ко рту.
— Петр Васильевич! Гражданин Голован! Я согласен! Пусть горцы забирают своих мертвяков! А вообще, валили бы вы отсюда! Не взять вам меня!
— Разор, Мария с тобой? — крикнул Астахов.
— Со мной, гражданин Голован, и смеется над вами! Хотите услышать ее голос?! — Он подозвал Машу, передал ей мегафон, шепнул: — Скажи чего-нибудь!
— Петр! — заговорила Маша. — Уходи, я прошу тебя! Оставь меня! Я благодарна тебе за все, что ты для меня сделал, но я не вернусь к тебе, Я не хочу быть вещью. Я люблю Алексея.
— Да мне плевать, кого ты любишь! — взорвался Астахов. — Ты принадлежишь мне, и я не отступлюсь! А кем ты хочешь или не хочешь быть — не тебе решать, ясно?! Ты будешь со мной, и это окончательно!.. — Голован захлебнулся словами, перевел дух. — Ладно, хватит лирики. Алексей, так ты не будешь стрелять?
— Не буду.
— Тогда отбой.
Отложив мегафон, Разор наблюдал, как джигиты осторожно выдирают трупы соплеменников из колючей проволоки. Маша прижималась к любимому.
— А все-таки гад он, Петр, — вдруг сказала она. — Плевать ему, видишь ли, кем я хочу быть… Кукла я для него заводная и всегда была куклой… А я женщина! Я имею право сама решать!.. Правда, Леша? Ведь ты никогда не стал бы навязывать мне себя против моего желания?
— Не стал бы… — вздохнул Разор, отвернувшись.
Глава 4
Стемнело. Астахов подозвал к себе Мишу.
— Кто у нас лучший гранатометчик?
— Валерка Шлык. Он в Афгане такие вещи творил… Снайперов снимал со скал прямым попаданием. Пацаны балдели.
— Зови его.
Шлык подошел.
— Валера, — обратился к нему Голован. — Надо раздолбать стену ограды. Но так, чтобы не задеть дом. Сможешь?
— Без проблем, шеф. Дело привычное.
— Отлично. Рустам! Отряди человек десять для штурма. Твои джигиты видят в темноте как кошки.
— Несправедливо, уважаемый Петр! — возмутился Рустам. — Мои парни пойдут погибать, а твои будут здесь отсиживаться? Несправедливо!
Голован подумал.
— Да, пожалуй, ты прав. Хорошо. Пойдут шестеро твоих и четверо моих. Согласен?
— Это будет честно.
— Миша! — опять обернулся Астахов к «афганцу». — Кого из наших послать?
— Сам пойду, шеф. Я диверсант со стажем. Тут главное — к двери дома прорваться. Под стеной Разор из пулемета достать не сможет. А там уж можно автоматной очередью замки вышибить. Если дверь откроется, полдела сделано.