…И все посмотрели на свои ботинки, особенно пристально жители СНГ. Сколько они стоят? Не удивлюсь, если дороже, чем у американского миллионера. Вот вам еще один пример на тему «Мифы и реальность и о ценообразовании в СНГ».

У меня есть одна очень приятная чернокожая сотрудница Эвелин. Мне она нравится тем, что всегда готова помочь и всегда улыбается. У нее пятеро детей. И она глубоко верующий в Бога человек. На днях Эвелин рассказала мне свою историю. Они жили с мужем уже несколько лет, но у них не было детей. Вдвоем они ходили в церковь, просили у Бога послать им наследника. Бог услышал. И Эвелин, как прорвало. Первые двое детей были погодками. Она забеременела третий раз. Все было нормально до того самого момента, пока она не пошла на ультрасаунд определить пол младенца. Сразу она и не поняла, почему к монитору сбежался весь персонал клиники. Но чуть позже все выяснилось. Не каждый день у нас в Виктории можно встретить женщину, беременную тройней. Когда Эвелин торжественно об этом объявили, она разрыдалась. Муж, узнав новость, тоже был подавлен. Как растить такую ораву ребятишек молодой паре при весьма скромных доходах? Об аборте, разумеется, не могло быть речи. И снова Эвелин с мужем зачастили в церковь. Просить у Бога поддержки. Молитву услышал не только Бог, но и добрые прихожане. Незадолго до родов церковь закатила грандиозный «бэби-шауэр», на котором тройне надарили одежды, игрушек и памперсов на 2 года вперед. Более того, когда дети появились на свет, церковь на несколько месяцев за свой счет наняла двух нянек, которые денно и нощно помогали маме. Не оставляли без внимания и поддержки многодетную семью и позже. И это не какие-нибудь социальные службы, а простые, верующие люди.

Сейчас этим «малышам» по 16 лет. Два парня и девушка. Очень симпатичное трио.

С самого первого дня, как я начала работать в интернате для трудновоспитуемых подростков, я знала, что рано или поздно это произойдет. Что в одно туманное, осеннее утро он обязательно выйдет на дорогу. И он вышел. Вернее, стрелой вылетел из придорожных зарослей и со всего размаху, ослепленный фарами, врезался в мою машину. Крупный, красивый олень, желто-палевого цвета. Я не успела ни испугаться, ни сориентироваться.

Очнулась, когда мой новенький «Шевроле», покореженный, застыл посреди хайвея. Музыка по-прежнему доносилась из включенного приемника, в небе мерцали предрассветные звезды, один за другим стали останавливаться автомобили, едущие следом за мной. Вот она, обратная сторона жизни в краю непуганых зверей! Никогда не знаешь, кто бросится тебе под колеса. То ли олень, то ли ракун, то ли опоссум, то ли армадилло… Сколько их, раскатанных в фанерку, я вижу каждый день на дороге! Так и хочется в который раз перефразировать пушкинское «Там на неведомых дорожках…»

Короче, после этого случая я уже неделю сижу дома. Страховая компания подсчитывает убытки (на сегодняшний день их уже на 8 тысяч), я не езжу на работу (не на чем), а вы читаете мои новые заметки (появилось время их покропать). Между прочим, виновник, так сказать, торжества скрылся с места происшествия. Его труп мы с полицейским так и не нашли, хотя на осколках фары клочьями висели шерсть и мясо. Живучий, собака, оказался. Дай Бог ему здоровья. Но вряд ли, конечно, после такого удара выживет…

Как вы уже знаете, в интернат я попала случайно. Начала там работать и чуть не сошла с ума. Хотела уволиться уже через несколько дней, но было неудобно, потому что нас там долго обучали и платили за это неплохие деньги. Когда я первый раз зашла к деткам в клетку, то мне показалось, что небо рухнуло на землю. Толпа малолетних головорезов! Пацаны с утра задирали друг друга, девицы крутили задницами, а у меня голова шла кругом. Некоторое время меня никто не праздновал и не слушался, кое-кто, вообще, норовил злоупотребить. Например, ко мне подходил здоровенный детина и жалобным таким голосом говорил: «Помоги мне, пожалуйста, завязать шнурки, а то я не умею». Я в растерянности застывала, а потом, глядя на него, как кролик на удава, молча наклонялась и зашнуровывала его грязные кроссовки. Но моему терпению конец пришел очень быстро. Когда он как-то попытался повторить свой трюк, я у него спросила: «У тебя есть друг?» Мальчишка ответил, что «да». «Тогда пойди к нему и попроси его тебе помочь», — сказала я. Он захлопал глазами и пошел восвояси.

После этого случая отношение детей ко мне резко изменилось. И мое отношение к ним тоже. Они увидели, что я могу давать отпор, а я увидела, что это не монстры, а обиженные судьбой мальчики и девочки, к которым, таки, можно подобрать ключик.

Основной контингент интерната — это дети из неблагополучных семей. Родители или алкоголики, или наркоманы. Есть такие, которых подобрали на улице. Возраст от 4 до 15 лет, но почти все уже знают, что такое украсть, соврать, продать свое тело. Есть дети из вполне благополучных, обеспеченных семей. Находятся здесь на перевоспитании. Ведь, вы знаете, богатые тоже плачут. Мне нравилась одна девочка из Калифорнии. Она уже прошла курс коррекции поведения здесь и вернулась домой. У нее была мания суицида. Представляете: нормальный, хороший, умный ребенок, а порой такое накатывает, что просто пятый угол приходится искать. Впрочем, у каждого подопечного своя история. И каждую без слез не расскажешь. Расскажу подробно только об одной судьбе. Девочка из России. Оксана.

Кстати, в интернате я окончательно освоилась. Тянет меня туда уже, как магнитом. И дети, по всему видно, меня тоже полюбили. Приезжаю утром и они меня сразу же обвешивают со всех сторон, как новогоднюю елку. Что ни говорите, а приятно!

Когда я увидела ее, то сразу поняла, что эта девочка русская. Голубоглазая, русоволосая, пухлые губы. Такое типичное лицо ребенка средней полосы России. Мы сразу потянулись друг к другу, хотя по-русски она помнила одно только слово «каша». Но наша идиллия продолжалась недолго. Я потом даже ушла из этой группы из-за нее.

Ребенок оказался очень трудным. Из тех, кого у нас на Родине называют «бегунки». Ну, вы, наверное, знаете таких, которых милиция снимает с электричек и поездов дальнего следования. Здесь это выражается в том, что Оксана, когда на нее «находит», срывается и бежит неизвестно куда. И остановить ее практически невозможно. Намаялись тут с нею и приемные родители, и воспитатели.

В Америке она оказалась в шесть лет, сейчас ей 12. Ее удочерила семья из Далласа. Жили-поживали, пока в один прекрасный момент девочка «не побежала». Потом побеги стали повторяться. Семья, окончательно измучившись от этих непредсказуемых приступов, сдала ее в интернат. Помимо этого ребенок отстает в развитии и крайне неравнодушен к особям противоположного пола старшего возраста. Такие дела.