Снейп слегка усмехнулся, а Лили не выдержала и прыснула в кулак.

— Во всяком случае, — подытожила Джинни, наградив хихикающую Лили одним из своих фирменных испепеляющих взглядов, — хорошо хоть, что вы не сообщили нам о свадьбе уже после того, как она произошла… Надеюсь, Лили будет с вами счастлива.

В голосе Джинни послышалось некоторое сомнение, но, по крайней мере, больше никто не ругался и не пытался драться, так что мама вернула отобранные палочки их владельцам, и дальше началось обсуждение всяких подробностей: где жить, когда свадьба, и прочие детали, о которых Лили вполне могла бы рассказать сама и не мучить больше Северуса, которого этот разговор явно тяготил.

Довольно скоро Джинни дала Снейпу понять, что ему пора уходить, и его фактически выставили за дверь, попрощавшись сухо, но всё же вежливо.

Она выскользнула вместе с ним на улицу, пообещав родителям, что вернется «через минутку».

— Всё прошло отлично! — заверила она Снейпа. — Могло быть гораздо хуже.

— Да уж… — усмехнулся он. — Не буду утверждать, что этот вечер был самым кошмарным в моей жизни, но в первую двадцатку он наверняка попадет. Извини, что я тебя тут оставляю, но ты же сама видишь, что мое присутствие ничем не поможет…

И он, и Лили прекрасно понимали, что для неё это далеко не конец разговора с родителями, а, скорее, начало. Но Лили это не слишком пугало. Теперь, оставшись с ними один на один, ей будет даже легче. Она сможет не стесняться в выражениях и доходчиво объяснить папе и маме, что им нужно более уважительно относиться и к её выбору, и к её будущему мужу.

— Со временем они привыкнут, Северус, и вы будете… ну, не друзьями, конечно, но, по крайней мере, они не будут на тебя так реагировать.

— Тебе пора, замерзнешь, — он обнял её за плечи. — Пришли мне утром сову.

Она кивнула, и Снейп, пройдя несколько шагов по садовой дорожке, дезаппарировал.

Тогда Лили глубоко вздохнула и вернулась в дом.

Мама, судя по всему, убирала посуду, потому что из столовой в кухню пролетали чашки, но отец по–прежнему стоял в коридоре, скрестив руки на груди, и воинственно сверкал очками.

— Лили, ты вообще соображаешь, что делаешь? — снова начал он. — Ты понимаешь, сколько ему лет?

— Пап, у тебя есть ещё какие-нибудь претензии к Северусу, кроме количества его лет? — Лили была настроена решительно и не собиралась никому, и уж тем более — папе, позволять запугивать её.

— Да у меня масса претензий! Что ты вообще в нем нашла?! — Гарри проводил недовольным взглядом медленно проплывшее мимо него блюдо с остатками торта.

— Гарри, я хочу, чтобы Лили помогла мне с посудой, — категорично сказала мама, внезапно появившаяся в гостиной. — А ты пока пойди, убери из спальни метлу. Ей там не место, я тебе уже миллион раз говорила.

Отец недовольно заворчал и потащился наверх, а Лили пошла за мамой на кухню. Как выяснилось, с посудой всё было уже в порядке: чистые тарелочки из-под торта стояли на полке, чашки тихо позвякивали, моясь в раковине, а в окно влетела скатерть, которая стряхивала с себя в саду крошки.

Мама в хозяйственных делах была мастером. Хотя у них и был домашний эльф, Кикимер, она старалась не загружать его лишней работой, поскольку он был уже слишком стар, и использовала его в основном в качестве повара, так как готовил он блестяще.

На всякий случай Джинни закрыла дверь на кухню, села за стол и некоторое время молча смотрела на стоящую перед ней Лили, которая, в свою очередь, тоже готовилась к серьезному разговору… Это тебе не папа, тут кричать нет смысла. Зато есть шанс, что мама постарается её понять.

— Ты действительно любишь его? — спросила наконец Джинни.

— Да, — прямо ответила Лили.

— Ты уверена, что по части магии всё чисто?

— Абсолютно.

— Хорошо… — Джинни вздохнула. — Тогда делай как знаешь.

Через минуту она вдруг наклонила голову и тихо рассмеялась.

— Нет, я всегда предполагала, что твой выбор будет эксцентричным, — сказала она, — но чтоб настолько… Такого мне в самом деле было не представить.

— Мама, ты не знаешь его! — вспыхнула Лили.

— Возможно. Я даже могу допустить, что ты его знаешь. Но я хочу сказать тебе вот что: у тебя еще есть время. Присмотрись к его привычкам. В конечном итоге, вся жизнь строится из мелочей, из маленьких деталей. Человек может быть сколько угодно хорошим: умным, добрым, красивым, — но когда начинаешь с ним жить всё время, эти мелкие привычки, вылезающие то тут, то там, как злобные пикси, способны доводить до бешенства. И если он — ну, я не знаю… — храпит, или разбрасывает везде свои котлы и склянки из-под зелий, или всегда оставляет ложку в банке с вареньем, или, например, таскает метлу в спальню… Что за идиотизм — метла в спальне! — повысила голос Джинни, чтобы её было слышно через закрытую дверь. — Эта дурацкая школьная привычка держать метлу под кроватью! Метла пылится, царапается, тормозной механизм портится… Есть же специальная кладовая, с удобными креплениями для мётел… Ладно, — махнула она рукой, — это бесполезно… Так вот, если в нем действительно есть нечто, ради чего ты готова терпеть все эти досадные мелочи, тогда, возможно, у вас что-то получится… Только обещай мне, что если ты разочаруешься, то не останешься с ним из жалости. Это никому не нужно, и в первую очередь — ему самому.