Пилотировал Овсянкин так же, как и выглядел, — величественно, красиво, элегантно — и достиг очень хороших результатов: был чемпионом мира по отдельным упражнениям, серебряным призером чемпионата мира 1966 г.

Мы с ним хорошо понимали друг друга, переписывались, и он неоднократно говорил, что тоже хочет стать испытателем, но конкретных шагов в этом направлении не предпринимал.

Время шло, в школу испытателей Вадим уже не подходил по возрасту, и вскоре разговоры об испытательной стезе он прекратил. Работая в Аэрофлоте командиром Ан-24, Вадим продолжал выступать и в соревнованиях, и в показательных полетах. Вот во время одного такого полета и случилась беда… Так не стало моего хорошего друга, доброго и красивого человека, выдающегося пилотажника Вадима Овсянкина.

Закончу воспоминания о столь интересном и важном для меня событии, как чемпионат мира 1962 г., рассказом об эпизоде, произведшем на меня сильнейшее впечатление, оставшееся на годы.

В конце показательных полетов после блестящего пилотажа мастеров своего дела, выполняющих головокружительные фигуры на юрких разноцветных самолетах и грациозных планерах, наступила короткая пауза, стихли и рокот, и завывание поршневых моторов. И вдруг над землей беззвучно скользнула серебристая молния — это пронесся стрелой МиГ-21 и с запоздавшим громом рванул в высоту, крутанув пару "бочек".

И хотя этот полет не демонстрировал особенной квалификации пилота, да и "бочки"-то были не ахти какие красивые, но впечатление от мощи и скорости боевого реактивного самолета было каким-то подавляющим, все, что происходило до этого пролета, как-то помельчало, что ли.

Я предполагал тогда, а сейчас точно знаю, что пилотировать акробатический самолет, особенно на уровне участника чемпионата мира или престижного авиашоу, сложнее и труднее, чем просто пролететь даже на сверхсовременнейшем самолете, но эмоциональное восприятие "бешеной" скорости врезалось в мою память надолго.

Это слова из песни, сочиненной Игорем Егоровым, одним из талантливейших пилотажников мира и человеком необыкновенным. Данная глава не связана с конкретным полетом, в ней я расскажу о двух близких мне людях, замечательных летчиках, Игоре Егорове и Владиславе Лойчикове, во многом разных, в чем-то похожих, но больше всего роднило их то, что они были выдающимися мастерами акробатического пилотажа, мастерами экстра-класса.

Заслуженный мастер спорта СССР, абсолютный чемпион мира 1972 г. Игорь Николаевич Егоров не только превосходно летал, но вообще был человеком разносторонних способностей, За что бы он ни брался все получалось у него хорошо. Сочинял отличные стихи, подбирал под них музыку, вполне профессионально играл на гитаре, пел, плясал, был хорошим гимнастом и акробатом, но, главное, великолепно выполнял акробатический пилотаж.

Мне запомнился его полет на открытии чемпионата мира по высшему пилотажу 1976 г. в Киеве. Кроме него, летали многие летчики, но полет Игоря отличался такой красотой и точностью, что хотелось смотреть и смотреть без конца… Когда летчик пилотирует на очень малой высоте (а Игорь летал у самой земли), невольно замирает дух: не слишком ли низко? Но при наблюдении за полетом Егорова не возникало ни малейшего страха, было видно, что все точно рассчитано, что летчик прекрасно чувствует самолет и его полет оттренирован до малейшей детали.

На том чемпионате Игорь неудачно выполнил первое упражнение, пропустил одну фигуру. При очень сильном составе участников как и всегда на соревнованиях такого ранга наверстать упущенное было практически невозможно, но Игорь это сделал: выиграл все остальные упражнения с таким преимуществом, что занял общее второе место, пропустив вперед только Виктора Лецко!

Мне посчастливилось немало общаться с Егоровым, в основном, в то время, когда он стал работать летчиком-испытателем, и продолжались наши встречи вплоть до его гибели. О нем известно немало, есть и его книга, написанная, по-моему, совсем неплохо, но я хочу рассказать об этом выдающемся летчике то, о чем обычно не пишут, но что может несколько объяснить, как порой складывается человеческая судьба, и от чего она может зависеть.

После того, как Егоров стал абсолютным чемпионом мира, он решил осуществить свое давнишнее желание поступить в школу летчиков-испытателей (ШЛИ). Формальные данные к этому у него имелись: был налет на реактивных самолетах, т. к. он успел полетать на МиГ-15 в военном училище перед тем, как училище расформировали, имел высшее образование, приличный общий налет, ну, а летное мастерство было выше всяких формальных норм и требований, так что в ШЛИ его бы приняли наверняка.

Но на фирме А.С. Яковлева Игорю предложили работать у них без прохождения полного курса школы, ограничившись небольшой программой переучивания. Такое в нашей системе практиковалось, и не все испытатели, работающие на заводах, да и в ОКБ, проходили полный курс обучения. Игорь согласился, да зря, как выяснилось потом.

В то время Егорову, ставшему известным спортсменом, приходилось часто присутствовать и выступать на разных торжественных собраниях, в том числе, на каком-то молодежном съезде. Речь была составлена заранее, утверждена, где надо, вручена оратору перед самым выступлением, и Игорю оставалось только ее прочесть, что он и сделал.

Но, на его беду, в этой речи о достижениях нашего авиационного спорта, по оплошности составителя или по какой другой причине, не было упомянуто о вкладе авиаконструктора А.С. Яковлева в развитие этого самого спорта, что, конечно, явилось большой несправедливостью по отношению к Александру Сергеевичу. Ведь тогда, до появления чехословацких «Тренеров», все наши летчики-спортсмены летали только на самолетах ОКБ Яковлева (я не говорю о довоенных годах, когда имелись спортивные самолеты других конструкторов, в частности, Грибовского). Игорь обнаружил такое упущение только на трибуне, а менять что-либо в речи по тем временам не полагалось…