–  Кровососы спать не дадут.

–  Летучие мыши?

–  Комары.

Я распаковал сумку. Кипятильник, растворимый кофе, сахар, булка и колбаса. Принес воды из колодца с участка деда Никифора. В литровой банке вскипятил, достал из тумбочки две чашки, ополоснул кипятком и пригласил деда к столу.

–  Непорядок, - вздохнул он.

–  В каком смысле?

–  Положено отметить приезд.

–  Не захватил. Подожди, обживусь…

Кофе ему не шло. После первой чашки я догадался: он привык пить со сгущенкой. В сумке банка имелась. Я открыл. Сладкий кофе дед начал сосать с громкими чмоками, сообщив:

–  Я и родился тут, в избе.

–  И в городе не жил?

–  Как не жить… После войны получили мы с женой квартиру из трех комнат. Куда столько? Пустили пожить молодую парочку, а они возьми да и размножься до трех детей. Плюнули мы и вернулись в свою избу.

–  Бросили квартиру?

–  Короче, вытурили нас. Да ведь здесь воздух плюс рассыпчатая картошка.

Я пожалел, что не захватил водку, - ехать без нее в деревню, как являться в ресторан без денег.

Не во сне ли я? Еще утром сидел в нашей уютной кухоньке и пил чай. Лида пыталась накормить меня на весь срок командировки. Совала в дорожную сумку какие-то пакеты и пакетики, объясняя их назначение. Я не слушал, запоминая трепещущие пепельные волосы, уже стянутые тоской щеки и губы, готовые задрожать. И вот изба, запах жженой глины от печки, и какой-то киношный дед. Нет, не реалистический сон, а иррациональная картина.

–  Ну, Никифор, покойник не нашелся?
– полушутливо спросил я.

–  А куда ему деваться, - заметил дед.

–  Лег в гроб?
– продолжил я острить.

–  Не лег, но в поселке, - внушительно подтвердил Никифор.

Дед острил? Или я его не понял? Или труп вернули, доставив на кладбище? Я уточнил:

–  В поселке… Это значит где?

–  Надо искать, - посоветовал Никифор.

–  Он что?.. Ходит по домам?

–  Ага, ходит, - засмеялся дед.

Я не разделяю хамского отношения к старикам. Мол, они такие-сякие. Их надо воспринимать, как, например, воспринимаешь другую национальность. Она не плохая, она другая. Но, похоже, мой дед был уж совсем неведомой мне национальности.

–  Кто его видел?
– задал я шизоидный вопрос.

–  Да разве он явится? Наозорует - и был таков, - объяснил Никифор.

–  Что значит «наозорует»?

–  У Мироновны лопнули все банки с огурцами. Его работа.

–  Неужели?

–  У Мишки Свинолупова за ночь все волосы повылезали,- добавил дед.

–  Лишай?

–  У него же появляется дева в белом.

–  Зачем появляется?
– не понял я.

–  Хрен его знает. Постоит у порога и сгинет.

–  Куда сгинет?

–  Неведомо. А бабку Федосееву ковырнул и поставил вверх ногами.

–  Зачем?
– опять не понял я.

–  Хрен его знает, - объяснил он стандартно.

Я попытался на шерстистом лице разглядеть глаза - не шутит ли? Ничего веселого в них не обнаружил. Может быть, я чего-то не понимаю в местном колорите? Никифор понизил голос до таинственного:

–  Начались дела непотребные. На кладбище-то крест железный шатается.

–  Наверное, подмыло?

–  Ломом не своротить. Когда рядом люди, ведет себя смирно. А если отойдешь, то его закособочит, как от землетрясенья.

–  Могила чья?

–  Безымянная, старая.

–  Значит, еще один покойник вылезает, - решился я на шутку.

Никифор шутке не обиделся. Наоборот, отерев ладони о выгоревший китель, придвинулся к моему уху.

–  Ввиду всего сказанного, как понимать историю с козой?

–  А что коза?

–  К Уляшке ходит. Дверь закрыта, а коза стоит посреди комнаты. Уляшка в лавку, дверь на замок. Вернется - коза в избе.

–  Какая-то выдумка.

–  А вчера над лесом тень висела, как черное дерьмо…

Я отключился. Слишком много информации, однообразной и дурацкой. Ракеты, луноходы, пересадка сердца, а тут коза, открывающая замок. Мой гость молча чего-то ждал… Еще кофе, но банка с кипятком опустела; ждал моей реакции на свои рассказы. А что ответить?

–  Дед, завтра я съезжу в город за водкой и устрою привальную.

–  Хочешь меня ублагонавозить, - правильно решил Никифор.

На новом месте обычно не спится. Но за счет душистого сена, положенного на кровать, да деревенского воздуха, спал я до восьми утра. И в дорогу: тряский автобус мои мысли взбалтывал.

Зачем еду в город? Наивный дед полагал, что пропавший мертвец наводит на людей порчу. Вернее, творит чудеса. На юридическом факультете меня не учили, что делать с информацией, например, о взрыве консервных банок или тени, висящей над лесом. Но на юридическом факультете учили не оставлять без внимания любую информацию. Вполне возможно, что дед не так воспринимает и неправильно толкует. Нужна проверка. Одному мне она не под силу. Я следователь прокуратуры, а не оперативник.

Цель поездки в город прояснилась. Во-первых, заполучить оперативника; во-вторых, посоветоваться с начальником следственного отдела. К нему я пошел прямо с автобуса.