А может быть, он бы просто промолчал? Отказался давать показания совсем? Это ведь его право. Его никто не вызывал в качестве свидетеля, значит, он не несет никакой ответственности… кроме как перед своей совестью. И вот тут как раз была загвоздка. Гарри вдруг отчетливо осознал, что мысль упрятать Драко Малфоя за решетку его совсем не прельщает. Ему неожиданно вспомнилась та ночь в Астрономической Башне. Малфой в дверях, напряженный, как тетива лука, и Дамблдор у стены. Вспомнились слова Драко, полные пафоса, высокомерия, брезгливости, чувства превосходства и власти, а потом — дрогнувшая палочка в руке, нерешительность, сомнения в глазах… и отчаяние. Болезненное, безысходное, тоскливое чувство на лице, ставшим на миг таким настоящим, таким… человеческим. Что бы было, не ворвись в тот миг Упивающиеся? Как бы поступил Малфой, окажись он без поддержки? И чья поддержка на самом деле была ему нужнее — их или Дамблдора?

Гарри сверлил невидящим взглядом спинку кресла перед собой и кончик чьей-то шляпы.

— Собирались ли вы вступить в ряды приспешников Темного Лорда? — прозвучал очередной вопрос Министра, и Гарри отвлекся от воспоминаний. Кажется, он что-то пропустил?

— Нет, — сухо ответил Малфой.

— Он лжет, — рыкнул Моуди. — Я уверен, Министр, что если бы вы дали разрешение на дополнительный допрос обвиняемого с применением сыворотки правды…

Моуди не договорил.

— Судебный кодекс запрещает применение Веритассерума непосредственно в зале суда, — возразил Министр. — Вам должно быть это известно, Аластор. Кроме того, допросы под Веритассерумом уже проводились.

— В таком случае, какой смысл спрашивать снова?

— Протокол, — Министр пожал плечами.

— Но ведь вы сами одним из пунктов обвинения обозначили неправомерное использование противоядия от Веритасерума? Как же вы можете быть уверены, что допросам можно верить?

— А как вы можете быть уверены, что подсудимый и сейчас не находится под воздействием противоядия? — внезапно вспылил Кингсли.

— Проверьте, — с удовольствием предложил Моуди.

— Нет, — отозвался Министр. — Итак, подсудимый, вы отрицаете свое намерение вступить в ряды Упивающихся?

— Да, — сказал Малфой. И тут же добавил: — К вашему сведению, аврор Моуди, у меня была такая возможность в течение года, пока святой Поттер не прикончил Темного Лорда. Я ею не воспользовался. Это вам о чем-нибудь говорит?

— Только о твоей потрясающей предусмотрительности, мой скользкий друг, — произнес Моуди.

— Протестую! — снова Бесингейл.

— Да сколько ж можно?!

— Принимается!

— А что ты скажешь по поводу пособничества Люциусу, щенок?

— Протестую! — взвизгнула Бесингейл. — Соблюдайте этикет, Аластор!

— Люциус мой отец. Я помогал ему, а не Лорду. Или для вас это одно и то же?

— Ты организовал побег из Азкабана. — Моуди поднялся на ноги. Зловещая фигура в первом ряду.

— Нет.

— Ты использовал связи в Министерстве, чтобы передавать отцу секретные ингредиенты для зелий?

— Нет!

— Ты выкрал строительный план Азкабана с целью использовать его для побега…

— Нет!!

— Ты убивал магглов и магглорожденных по указке отца.

— Протестую!!! Министр!

— Обвинения базируются на домыслах, протест принят, — сказал Министр. — Сядьте, обвинитель, иначе вас придется удалить из зала.

Моуди плюхнулся на сиденье.

— Имеются ли у сторон свидетели, могущие быть допрошены в рамках дела?

— Имеются, Министр.

— Имеются, Министр.

— Защита, начинайте.

* * *

К концу третьего часа с Гарри градом катился пот. Он напряженно слушал, мучаясь странным, неприятным предчувствием. Изредка до него долетали нелепые комментарии Луны о происках злобных сил, да еще Стивен с Джоэни умудрились поспорить на выпивку, отмажется Малфой или нет. Самое странное — оба были уверены, что не отмажется, разногласия начались с попыток напророчить наказание пострашнее.

— Гарри, — вполголоса позвал Стивен. — Он же, кажется, с тобой учился?

— С нами, — ответил за Гарри Рон.

— Как думаешь, виновен?

— Думаю, это еще не полный список его заслуг, — снова Рон.

— Да я не тебя спрашиваю.

— Я… — Гарри не слушал.

— Ну? Тут на кону ящик огневиски, Поттер, — не шутка!

Пришлось отвлечься.

— Я… думаю… — он бросил взгляд на Малфоя. Тот смотрел куда-то в сторону. — Виновен.

— Все, Джоэни, ты проиграл! Если Гарри сказал "виновен", то это Азкабан — сто процентов.

— Сомневаюсь я что-то… чтобы такая крыса и не сбежала с тонущего корабля?

— Какая такая? — удивился Рон. — По–твоему, у него есть шанс? Это у хорька-то?

Гарри опять переключился на процесс. Свидетели выходили один за другим. Никого знакомого. Никого действительно важного. И к концу процесса у Гарри сложилось стойкое впечатление, что на Малфоя ничего ценного, дельного, неоспоримого просто нет! Трудно сказать, испытывал ли он облегчение или разочарование. Больше всего на свете ему хотелось очутиться где-нибудь за тридевять земель отсюда.