Ну, как живешь-поживаешь, мил человек?

Иван Андреевич, — в своде очередь задал вопрос Игнат, — вы знаете, кого немцы поставили старшим десятником? Этого ворюгу Середина!

Хм… — Иван Андреевич стал набивать табаком трубку. — А тебе что ж, не все равно, кого немцы назначили старшим десятником?

Нет, не все равно. Середин предлагает мне работу… посыльного. Игнат Морев — холуй у немецкого прихвостня? Слышите?

Будешь работать, — спокойно ответил каменщик.

Я? — Игнат даже привстал от удивления.

Ты.

Ни за что! Чтобы я был на побегушках у этого вора?!

Не шуми, Игнат. Тут не митинг. Ко мне пришел зачем? Посоветоваться?

Игнат снова сел. Он не совсем понимал, почему Иван Андреевич так спокойно отнесся к его сообщению. С тех пор как в город вступили немцы, Морев ни разу не виделся с секретарем горкома комсомола Брагиным. В городе он или нет, Игнат не знал. В тот день, когда они встретились в последний раз, Брагин предупредил: «Связь будешь держать со своим бывшим мастером Иваном Андреевичем. От него будешь получать указания. Старайся посещать его лишь при крайней необходимости».

Игнат посмотрел на мастера и спросил:

Работать у Середина — это ваш совет или указание?

Указание, — ответил старик. — Сказали, что ты нужен в порту. И предупредили, чтобы ты от предложения Середина не отказывался. Вот так, мил человек. — Иван Андреевич подошел к двери, приоткрыл ее и взял стоявшее у порога ведро. (Игнат понял, что старик успел за это время осмотреться.) — Теперь слушай: ко мне без вызова не приходи. Если что будет нужно, к тебе наведается человек, скажет пароль…

Так бывший каменщик комсомолец Игнат Морев стал посыльным старшего десятника Середина. Когда Игнат сказал о своем решении грузчику Матвею, тот сплюнул и отвернулся. Потом не выдержал и желчно проговорил:

Что ж, это тоже должность… Хотя и собачья…

Игнат ничего не ответил.

5

В этот вечер погрузка баржи затянулась допоздна. Густые сумерки приползли с моря, окутали берег, порт, растеклись по приморскому бульвару и городу, а грузчики еще продолжали носить мешки. Света не было, пробирались по сходням ощупью, натыкались друг на друга, ожесточенно ругались. Середин бегал взад-вперед, покрикивал:

— Поторапливайтесь, поторапливайтесь, братцы!

Заведующий складом, маленький, юркий человечишка в больших очках, сквозь которые почти не видны были его бесцветные глаза, ходил по складу, навешивал бирки на мешки с грузом. В этом огромном складе среди высоких пирамид мешков заведующий казался особенно маленьким, почти незаметным. Войдя в склад, Игнат не сразу увидел Федотова, но из дальнего угла до него донесся тонкий голосок, напевающий фокстрот: «Сумерки, сумерки эти, сколько наделали хлопот…». «Поет, — подумал Игнат. — Поет, а люди там падают от изнеможения. Наверно, неплохо живет, паразит, если поет…»

Он подошел к Федотову, не здороваясь, передал распоряжение Середина.

— А, это ты, Морев! — воскликнул Федотов, словно удивившись появлению Игната. — Что это ты такой угрюмый? Небось, зазнобушка обманула. — Он хихикнул, протянул руку: — Ну, здравствуй!

Свет от фонаря «летучая мышь» падал на маленькое, почти детское лицо Федотова, и Игнат увидел, как блеснули его очки.

Вам понятно распоряжение старшего десятника? — спросил Игнат, пряча руки за спину. — Тогда все.

Федотов взял его за локоть, громко проговорил:

Одну минуточку, молодой человек, одну минуточку. Пройдемте в мою конторку, я передам вам накладную на первую партию груза. Срочно отнесете ее господину Середину.

Игнат нехотя последовал за Федотовым. Когда они вошли в маленькую конуру, Федотов плотно прикрыл двери и сел за стол. Он долго рылся в бумагах, наконец, найдя нужную, проговорил:

Вот эта накладная. Сейчас я запишу ее номер. А вы, молодой человек, пока посидите. Отдохните. «Сумерки, сумерки эти, сколько наделали хлопот…» Вот-вот: хлопот… Отдыхайте, молодой человек. Хотя время сейчас такое, что не об отдыхе живой человек думает, а о делах земных, неотложных. «Сумерки, сумерки эти…»

Он продолжал напевать, а Игнат впился взглядом в его лицо и не мог произнести ни звука. «Хотя время сейчас такое, что не об отдыхе живой человек думает, а о делах земных, неотложных…» Это были слова пароля, их мог знать только человек, который… Неужели Федотов… Может быть, случайность?

Заставив себя успокоиться, Игнат проговорил условную фразу:

Не все земные дела неотложны…

Это, молодой человек, зависит от времени, — ответил Федотов и снял очки.

Нет, его глаза не были бесцветными. Усталость, сопряженная с повседневным риском, огромная воля, словно притаившаяся в чуть расширенных зрачках, и какая-то невысказанная боль унижения гордого человека перед врагами — все это отразилось в его глазах, умных, немного жестких. И лицо у Федотова не было детским. Только теперь Игнат увидел, как много мелких морщинок залегло в уголках глаз, как красив этот чистый, небольшой лоб и как много белой паутинки запуталось в мягких, еще густых волосах Федотова…