Игнаша! — Она не плакала. Сухими, страдальческими глазами взглянула в его глаза и тихо спросила: — Надолго, сынок?

Игнат показал на несгибающуюся руку, ответил:

Отвоевался. — Горькая складка появилась у его рта.

Мать осторожно спросила:

Немцы далеко еще, Игнаша? Может, сюда и не придут?

Он не стал успокаивать:

Придут. Скоро придут, мама.

А как же ты? — В ее голосе вспыхнула тревога. — Уйдешь?

Игнат ответил быстро и твердо:

Нет!

Она больше ни о чем не спрашивала, смотрела на сына и вздыхала. Изредка смахивала ладонью непрошеные слезы. Что-то изменилось в Игнате. Мать чувствовала, что за это время он перестал быть юношей, и даже в глазах его теперь было что-то жесткое, непривычное. Мать словно видела в них то, что увидел, что пережил он сам: взлетающие в воздух обломки детских колясок, безумные лица матерей, окутанные дымом пожаров деревни и города…

На другой день Игнат пошел в горком комсомола. Он не удивился, когда увидел закрытыми почти все отделы, в которых раньше было шумно и людно. Поднимаясь на второй этаж, Игнат встретился на лестнице с Виктором Ревиным, заведующим отделом агитации и пропаганды. Это был веселый, компанейский парень, умница и задира.

Витька! — обрадовался Игнат. — Здорово, чертяка!

Виктор остановился, тусклыми глазами взглянул на Игната:

А, это ты, Игнат? — Голос его тоже был тусклым, тихим. — Здравствуй. Алексей у себя.

И пошел вниз, даже не протянув руки.

Игнат обернулся и, не скрывая раздражения, громко сказал:

Быстро скис, товарищ завотделом!

Алексей Брагин, секретарь горкома, был один. Когда Игнат вошел в кабинет, Брагин стоял у раскрытого окна и смотрел на улицу. Широкоплечий, с сильными руками, с хорошей военной выправкой, сейчас он немного сутулился, будто огромные заботы слегка придавили его. Услышав, что дверь отворилась, Алексей оглянулся.

Здравствуйте, товарищ Брагин. — Игнат улыбнулся, прочитав на лице Алексея удивление.

Игнат! — вскрикнул Алексей. — Ей-богу, Игнат! — Он быстро шагнул к Игнату, крепко обнял его, потом протянул руку: — Ну, здравствуйте, каменщик. Какими судьбами?

Когда Игнат неловко подал ему левую руку, Алексей понимающе проговорил:

Ясно. Пожалуй, вопросы излишни. Хотя об одном спросить, конечно, надо.

О будущем? — Игнат посмотрел ему прямо в глаза.

Да. Немцы ведь близко, и каждый должен решить… Понимаешь?

Понимаю, — ответил Игнат. — Поэтому и пришел. Наверно, одного моего решения мало, не так ли?

Брагин закурил, подвел Игната к дивану, а сам начал ходить по комнате. Потом резко остановился и спросил:

Сколько времени мы знаем друг друга, Игнат?

Да не так уж и много, — улыбнулся Игнат. — Тебе ведь двадцать два? А я родился на два года позже. Вот только и всего…

Только и всего, — повторил враздумье Брагин. — Короче говоря, сколько живем на свете, столько и знаем друг друга. Хорошо знаем, Игнат?

Игнат в недоумении посмотрел на секретаря горкома:

Почему ты об этом спрашиваешь? Может быть, автобиографию рассказать?

Автобиографию не надо, — без улыбки ответил Брагин. — Но кое о чем расскажешь. И я расскажу.

Он подошел к двери, щелкнул английским замком и, вернувшись, сел рядом с Игнатом.

В это время совсем близко завыла сирена и сразу же послышался гул моторов. Залаяли зенитки, а через минуту от взрывной волны зазвенели стекла: бомба упала, наверно, в соседнем квартале. Потом, еще ближе, ухнула вторая…

Игнат внимательно смотрел на Брагина. Алексей сидел напряженно, крепко стиснув зубы. Лицо его слегка побледнело.

Никак не привыкну, — словно оправдываясь, сказал он. — Хочу заставить себя быть спокойным, а внутри будто что-то обрывается и холодеет…

Привыкнешь, — просто проговорил Игнат. — Я тоже сперва места не находил себе при бомбежках. В землю готов был втиснуться. А потом… Ко всему привыкнешь. Почти ко всему…

Почти? — спросил Брагин. — К чему-то не привык?

Да, кое к чему нельзя привыкнуть, — ответил Игнат. — К страданиям людей, например…

Многое уже пришлось увидеть, Игнат?

На всю жизнь хватит, — ответил тот, и Алексей увидел складку, залегшую между его бровей.

Брагину захотелось обнять его, сказать ему что-нибудь хорошее, теплое, но он подумал, что Игнату это сейчас не нужно, и сказал:

Это, может быть, хорошо, что ты много уже увидел. Видеть-то, наверно, придется еще больше. Время такое настанет… — Он к чему-то прислушался и вдруг спросил: — В порт пойдешь работать?