Шрифт:
686 *
Шумел, горел пожар московский, Дым расстилался по реке, А на стенах вдали кремлевских Стоял он в сером сюртуке. И призадумался великий, Скрестивши руки на груди; Он видел огненное море, Он видел гибель впереди. И, притаив свои мечтанья, Свой взор на пламя устремил И тихим голосом сознанья Он сам с собою говорил: «Зачем я шел к тебе, Россия, Европу всю держа в руках? Теперь с поникшей головою Стою на крепостных стенах. Войска все, созванные мною, Погибнут здесь среди снегов, В полях истлеют наши кости Без погребенья, без гробов». Судьба играет человеком, Она изменчива всегда, То вознесет его высоко, То бросит в бездну без стыда. 687 *
Две гитары за стеной Жалобно заныли… С детства памятный напев, Милый, это ты ли! Эх, раз, еще раз! Это ты, я узнаю Ход твой в ре миноре И мелодию твою В частом переборе. Эх, раз, еще раз! Как тебя мне не узнать? На тебе лежит печать Страстного веселья, Бурного похмелья. Эх, раз, еще раз! Это ты, загул лихой, Окол’ пунша грелки И мелодия твоя На мотив венгерки. Эх, раз, еще раз! Ах болит, ах что болит Голова с похмелья… Уж мы пьем, мы будем пить Целую неделю! Эх, раз, еще раз! 688 *
Славное море, священный Байкал, Славный корабль — омулевая бочка. Эй, баргузин, пошевеливай вал,— Плыть молодцу недалечко. Долго я звонкие цепи влачил, Душно мне было в горах Акатуя, Старый товарищ бежать пособил, Ожил я, волю почуя. Шилка и Нерчинск не страшны теперь,— Горная стража меня не поймала, В дебрях не тронул прожорливый зверь, Пуля стрелка миновала. Шел я и в ночь и средь белого дня, Вкруг городов озираяся зорко, Хлебом кормили крестьянки меня, Парни снабжали махоркой. Славное море, священный Байкал, Славный мой парус — халат дыроватый. Эй, баргузин, пошевеливай вал,— Слышатся бури раскаты. 689 *
«Хас-Булат удалой, Бедна сакля твоя, Золотою казной Я усыплю тебя. Саклю пышно твою Разукрашу кругом, Стены в ней обобью Я персидским ковром. Дам коня, дам кинжал, Дам винтовку свою, А за это за всё Ты отдай мне жену. Ты уж стар, ты уж сед, И с тобой не житье, На заре юных лет Ты погубишь ее. Под чинарой густой Мы сидели вдвоем, Месяц плыл золотой, Все молчали кругом. Лишь играла река Перекатной волной И скользила рука По груди молодой. Она мне отдалась До последнего дня И Аллахом клялась, Что не любит тебя». — Князь, рассказ ясен твой, Но напрасно ты рек — Вас с женой молодой Я вчерась подстерег. Береги, князь, казну И владей ею сам, А неверну жену Тебе даром отдам. Ты сходи посмотри На невесту свою — Она в спальне своей Спит с кинжалом в груди.