– Вероятно, вы правы, – согласился Вольштадт. – Вы прикрывали рейд бомбардировщиков?

– Во время этого вылета у меня сбили ведомого.

Вольфрам внимательно посмотрел на собеседницу:

– Сочувствую и понимаю. Сегодня утром я тоже потерял пилотов, двух молодых парней. Одному было двадцать лет, другому семнадцать. Оба погибли, сражаясь с норвежскими перехватчиками.

Увидев, что девушка слушает, оберст продолжил:

– Летчик-истребитель постоянно рискует головой. Если подумать, работа в воздухе неизбежно ведет его к гибели. Невозможно сражаться десять лет кряду и ни разу не быть сбитым! Такого не бывает. Однако, отправляясь на вылет, всегда надеешься на лучшее. О возможных потерях стараешься не думать. Тем больнее сталкиваться с ними лицом к лицу!

Вольфрам поставил кружку на край стола и откинулся на спинку пластикового стула:

– Десять лет я странствую по миру, десять лет пишу похоронки незнакомым мне людям: матерям, женам, детям, возлюбленным тех парней, что доверились мне и не вернулись на базу. В начале карьеры я писал письма сам, садился за клавиатуру, придумывал текст, старался выразить в буквах свои мысли и чувства. Вновь и вновь переживал боль и отчаяние чужих людей. На прощение я не надеялся. Я молил родственников о понимании, но в ответ получал лишь презрение и проклятия.

Вольфрам замолчал на мгновение.

– Я пытался привыкнуть к потерям, не получилось! Погибшие товарищи оставляют в душе незаживающий след. Память о них терзает тебя изнутри, но ее нельзя отбрасывать в сторону, о ней нельзя забывать. Закроешься от страданий – потеряешь себя и в конечном итоге подведешь новичков, которые доверятся твоему опыту!

Эллис вздохнула, пододвинула к себе тарелку, ткнула в пищу алюминиевой вилкой. Молча проглотила первый кусок. Вольфрам пригубил бульон, но допить его не успел. Дверь комнатушки распахнулась, на пороге помещения появился Сергей и сопровождающий его советский офицер.

– Майор Стечкарев, – представился высокий военный.

Вольфрам поднялся со стула, приподнял руку, касаясь пальцами виска.

– Оберст Вольштадт, командир эскадрильи «Алмазные воины».

– Мне известно ваше имя и ваше воинское звание! – удовлетворенно отозвался майор. Положив на стол документы, офицер включил ноутбук и протянул Вольфраму распечатанный лист бумаги.

– Господин оберст, вы, безусловно, понимаете, что, приземлившись на территории противника, ваша эскадрилья попала под акт интернирования, определенный Женевской конвенцией 1949 года. Полный текст акта приложен к документации. Подписав бумагу, вы устраняетесь от дальнейшего участия в конфликте и обязуетесь сложить оружие. В противном случае, ваши люди получат статус военнопленных, а ваши машины будут реквизированы в пользу Союза Советских Социалистических Республик. Не забывайте о том, что военнопленные получают материальную компенсацию от нанимающей стороны. Интернированные пилоты разрывают контракт с нанимателем в одностороннем порядке, страховых выплат не получают, но остаются при своем имуществе!

Времени у меня полным-полно, так что не торопитесь и внимательно изучите документацию. Будут вопросы – спрашивайте, не стесняйтесь!

– Был бы у меня выбор, я бы до базы дотянул, – мрачно усмехнулся Вольфрам. – Учиненный вами атомный взрыв смешал наши планы на дозаправку. Стратосферный танкер, обеспечивающий обратный полет, сложил крылья и рухнул в океан. Купаться в ледяной воде у нас желания не было, вот и пришлось воспользоваться вашим гостеприимством.

Реплику оберста прервал нетерпеливый стук в дверь. Створка с грохотом распахнулась, в комнату ворвался запыхавшийся от бега Франсуа. Перешагнув порог, молодой человек хрипло выдохнул:

– Сергей Александрович, сервер только что дешифровал СУБД. Вы должны взглянуть на результат моих ночных бдений.

Сергей оценивающе посмотрел на Вольфрама и повернулся к Стечкареву:

– Без меня справитесь?

Майор кивнул головой, тогда как Вольфрам фыркнул и отложил в сторону первый лист бумаги.

Покинув импровизированную столовую, Соколов направился к серверной. Франсуа шел рядом, взгляд у парня был суровый и сосредоточенный. Мужчины обогнули разобранный корпус «Мига» и обошли парные цилиндры двигателя. Мимо полковника прошла большая группа молодых механиков. Уставшие парни отдали Сергею честь, командир отозвался на приветствие легким движением руки.

– Как сервера, в порядке? – с интересом спросил Сергей.

– Электромагнитный импульс до нас не докатился, но «внешка» выпала. Связь с внешним миром отсутствует.

– Значит, еще не все потеряно, – еле слышно отозвался Соколов, и добавил во всю силу своего голоса: – Когда завершилась дешифровка?

– Поздно ночью, – отозвался Франсуа. – Машина сбросила расшифрованные данные на зеркальный диск и перешла в режим отключения. Я только что проверил данные – повреждений нет. Флэш-диск целый, функционирует нормально.

– Резервную копию сделал?

Франсуа с изумлением посмотрел на полковника.

– Конечно, Сергей Александрович. Я ведь не ребенок, понимаю ценность собранных данных.

Добравшись до рабочего места, Франсуа включил плоскую пластину монитора. Сервер неторопливо загрузил ядро операционной системы и необходимые интерфейсы, по экрану побежали списки подгружаемых баз данных. Завершив инициацию приложений, ОС запросила у пользователя личные данные.

Пальцы Франсуа побежали по клавиатуре, да так быстро, что Сергей не успел отследить многочисленные удары по кнопкам. Ровная синяя заставка исчезла, на мониторе появились бесконечные поля электронных таблиц. Деверо вывел форму поиска и вбил в нее дату последнего разговора Бирилева.