Чувствуя, как новая волна гнева поднимается в груди, Шейн вышел из машины. Ему пришлось долго возиться с ключами. Еще никогда эта дверь не была заперта, всегда все в доме было открыто для него, хозяина и главы семьи. Наконец замок поддался, и Шейн вошел в темный холодный холл.

— Эй, где вы все?! — крикнул он в темноту.

Дом молчал.

Шейн почувствовал, как его начинает бить озноб.

Это мой дом и мне нечего здесь бояться, сказал он самому себе.

— Энни! Джон! — позвал Шейн. Он хотел кликнуть и горничную с кухаркой, но не помнил, как их зовут. — Где вы все?! Пошутили и будет! Выходите!

Ни звука в ответ. Ярость переполнила Шейна.

— Вы сами этого захотели! — зарычал он и бросился к кухне. Там точно должен кто-то быть. Ведь Шейн голоден, а еще никогда ужин не запаздывал.

Но и в кухне было темно и пусто. И в комнатах прислуги, и в гостиной, и в спальнях, и в кабинете. Совершенно озверевший Шейн ворвался в кабинет Энни. Еще по пути туда он пытался убедить себя, что жена заработалась и просто не заметила, что уже почти одиннадцать часов. Но Шейн даже не удивился, когда и в кабинете Энни не оказалось.

Он зарычал и сбросил лампу со стола. Ему нужно было на чем-то выместить свое раздражение. Как же он был зол! Если бы только Энни сейчас попалась ему под руку! Уж он бы научил непокорную жену, как нужно вести дом и принимать уставшего мужа!

Но Энни не было, не было и прислуги, на которой можно выместить свою злобу.

Ярость, переполнявшая Шейна, требовала выхода. И он знал только один способ успокоиться: виски на три пальца, и через десять минут еще одна такая порция.

Шейн вернулся в свой кабинет, достал бутылку и щедро плеснул в стакан. Лекарство от ярости он выпил залпом. Тепло наполнило тело, голова сразу же потяжелела. Шейн почувствовал, как сильно он устал, и опустился в кресло.

Он не стал ждать десять минут и тут же налил себе снова. На этот раз он пил неторопливо, пытаясь понять, куда же делись жена и прислуга. Подруг у Энни нет, да и зачем бы ей сбегать из дому? Шейн все еще помнил, что этот дом принадлежал родителям Энни, как и многое в его империи. Слишком хорошо помнил, хотя жена ни разу и словом не обмолвилась об этом.

Шейн был отличным дельцом и отдавал себе отчет, что, если бы не деньги Энни, он никогда не смог бы добраться до таких вершин. Думать об этом было неприятно, и Шейн решил, что смог бы, вот только времени потратил бы гораздо больше.

Куда могла деться эта инфантильная дура на ночь глядя? — сердито думал Шейн. Еще не хватало мне искать ее!

Но, кажется, выхода нет. Шейн тяжело вздохнул, допил виски и протянул руку к телефону, но тут ожил факс. Он медленно выплевывал длинный лист, и чем дальше Шейн читал, тем сильнее у него расширялись глаза. Этого он не ожидал, этого просто не могло быть!

Факс остановился, и Шейн оторвал бумагу. Его руки дрожали.

«Мы не можем назвать тебя ни уважаемым, ни дорогим, а потому обращаться никак не будем.

Ты решил, что мужчине можно все — хотя бы потому, что он мужчина. Ты решил, что можешь унизить нас, растоптать и выбросить, словно старый хлам. Это не так, Шейн. Нам очень хотелось нанести удар в спину, но все же наше понятие о чести требует, чтобы мы предупредили тебя: начинается война.

Не нужно смеяться. Две слабые, но очень обиженные женщины способны на многое. Особенно когда они чувствуют себя оскорбленными и униженными. Мы хотим не так уж и много: заставить тебя почувствовать то же унижение, смешать тебя с грязью, а потом понять, что ты не стоил всех этих усилий.

Мы могли бы забыть, но было слишком больно, рана открыта и кровоточит. А есть ли лучшее лекарство от сердечных ран, чем месть? Мы не знаем.

Поэтому готовься к войне, Шейн. Тебе придется расплатиться за всю боль, что ты причинил нам, и не только нам.

Кстати, как ты заметил, военные действия уже начались. Прислуга распущена по домам, не переживай, им выплачена компенсация и даны отличные характеристики. Но теперь тебе придется самому о себе заботиться. Это первый этап нашей мести. О том, что будет дальше, ты узнаешь в свое время.

Твоя бывшая любовница Кортни.

В скором времени твоя бывшая жена Энни».

Шейн выругался и смял в кулаке листок.

— Стерва! — прорычал он.

Это все Кортни! Шейн был уверен в этом на сто процентов. Энни ни за что не догадалась бы о том, что я ей изменяю. Кортни все рассказала моей жене. Из-за этой самовлюбленной дуры у меня прибавилось хлопот. Теперь будет развод, а уж Кортни постарается сделать так, чтобы о нем узнали все. Черт, развод!

Он ударил кулаком по столу. Его уже не беспокоило то, что он орет в полную силу своих легких. В доме все равно никого нет.