Мимо промелькнул знак: “До Трафальгарского аэропорта 1 километр”.

“Теперь конец нашим мытарствам”, — вздохнул облегченно Фабиан.

И тут же спохватился — он надел чистые трусы. Те, в которых была зашита заначка, остались в чемодане, но он не помнил, в каком, чтобы их найти, потребовалось бы четверть часа. Но затем ему вспомнилось, что Рудольфо предлагал Орвелу десять долларов на публичный дом. “Пусть заплатит”, — подумал он равнодушно.

Когда они прибыли на место, Фабиан с Орвелом принялись выгружать чемоданы. Шеф остался в машине. Его беседе с таксистом, казалось, не будет конца.

Фабиан снова встревожился. До вылета самолета оставалось двадцать минут.

Затем Рудольфо и таксист долго пожимали друг другу руки и шеф дал ему на прощание свою визитную карточку. Потом он сделал движение, будто ищет деньги. Но таксист махнул рукой и сказал “maZana”, Рудольфо вылез из машины.

“О чем вы с ним так долго говорили?” — спросил Андерсон.

“Я ему объяснял, что значит на эстонском языке „болван“”, — невозмутимо ответил шеф.

“Я и не знал, что вы и по-испански говорите!” — восхитился Орвел.

“Да, я был в Испании во время гражданской войны”, — ответил Рудольфо как бы между прочим.

Орвел онемел. Затем покачал головой.

“Это невозможно. Годы не сходятся. Мы знаем, что вы от нас в свое время многое скрывали, мы знаем также, что у вас за плечами немало годков, но таким старым вы не можете быть, не стоит нас настолько недооценивать, господин Рудольфо, это оскорбительно для бывалого разведчика”.

“Я и не утверждаю, что я стрелял на этой войне, — ответил Рудольфо. — Но моя мачеха, то есть вторая жена моего отца, была дочерью начальника кассы ордена Святого Иакова. Мы часто попадали в круговорот войны. Эта доблестная женщина умерла всего шесть лет назад в Санкт-Петербурге. Она была из тех, кого русские после гражданской войны в Испании позвали в Москву, наобещав золотые горы, а на самом деле превратили их жизнь в ад. Обратно их, разумеется, не пустили. Они здесь были, по существу, пленниками. Даже после Сибири”.

“Нам пора на самолет”, — заерзал Орвел.

“Конечно, вы же проверяете, не отстал ли кто от группы, — любезно улыбнулся Рудольфо. — Как в старое доброе время. MaZana”, — махнул он кому-то рукой. И, танцуя тарантеллу, направился к трапу самолета.

Фабиан смотрел на убегающую стартовую полосу. Самолет взмыл, и за окном потянулась дымка облаков.

Ему хотелось увидеть Эйфелеву башню и Берлинскую стену, Храм Сегуна и пирамиды — все, все, все.

Прибытие домой

Через три часа они были в Хельсинки.

“Считайте, мы дома”, — усмехнулся Рудольфо.

Их встретил референт по финско-эстонским культурным связям, и они нырнули в его машину.

“Скорее в порт, — сказал Рудольфо после слов приветствия. — У нас очень мало времени. Паром отходит через полчаса”.

Референт недоуменно спросил, какой паром он имеет в виду. Выяснилось, что за это время расписание изменилось и они не успевали на часовой паром. Это означало, что пресс-конференция, назначенная на шесть часов вечера на Певческом поле, отменяется, потому что следующий паром отходил в восемь часов. Но Рудольфо даже слушать не хотел об отмене пресс-конференции. Он попросил отвезти их в общество культуры и начал звонить в Таллинн.

Застав Коэрапуу, он отдал распоряжение, чтобы за ними прислали “Водяного”. Выяснилось, что катера нет.

“Где катер? — возмутился Рудольфо. — Мы завершили „Миссию“ и хотим скорее воссоединиться со своими семьями”.

“Пакс уплыл с шлюхами в залив”, — ответил Коэрапуу.

“Я уволю вас”, — отрезал Рудольфо и положил трубку.

Он позвонил в аэропорт, но самолет на Таллинн только что вылетел.

Затем позвонил Коэрапуу и сообщил, что ему удалось арендовать частный катер одной фирмы, у которого мощный мотор, и что он сам за ними прибудет. Настроение у Рудольфо снова поднялось. И он принялся читать эстонские газеты.

“Видишь, — бросил он Фабиану и указал на название „Блестящая победа внешней политики“. — Это о нас”, — сказал он.

И финские газеты трубили в том же духе.

В три часа они отправились в порт.

“Почему на носу нет эстонского флага?” — рассердился Рудольфо и отказался садиться на катер.

“Флаг на носу того катера, на котором Пакс со своими шлюхами катается, — объяснил Коэрапуу. — Я решил, что надо торопиться, и не стал искать по городу подходящий флаг”.

Через два с половиной часа они были в Таллиннском порту. Их встречала только одна машина.

“Я могу и пешком пойти”, — сказал Коэрапуу.

“А где вторая машина?” — удивился шеф.

“Антс чинит фары, — ответил шофер Пеэтер. — Уже второй день”.

“Немедленно на Певческое поле”, — скомандовал шеф.

Фабиан не поехал с ними, его энергия была на исходе.

Произошедшие перемены

Уже поворачивая ключ в двери своей квартиры, он понял, что предчувствие его не обмануло: Миранды нет. На столике перед зеркалом лежала записка, в которой она сообщала, что уезжает с цирком, дававшим в Таллинне представления, потому что “хочет увидеть мир”. Эту новость Фабиан воспринял со странным облегчением, ибо неопределенное положение кончилось. Следующий шаг он должен был сделать сам.