Так что нравственные стандарты Мардж остаются вне влияния даже самых видных религиозных авторитетов Спрингфилда.

Многие специалисты по этике, в том числе религиозные мыслители, разделяют сомнения Мардж относительно теории божественного произвола [75] . Великий древнегреческий философ Платон (учитель Аристотеля в Афинской академии) сыграл особенно важную роль в этой традиции. В своем классическом диалоге «Евтифрон» Платон отмечает, что мораль стала бы исключительно произвольной, если бы теория божественного произвола была верна. В этом случае бог мог бы приказать нам совершить что угодно, и источник приказа автоматически делал бы это нравственно правильным. Однако, согласно логике этих рассуждений, было бы абсурдом предположить, что воля бога сама по себе может сделать приемлемыми массовое убийство или изнасилование, а значит, теория божественного произвола ошибочна. Этика начинается не с тезиса, что божья воля делает поступок правильным, а с вопросов о том, какие качества делают поступок правильным и (возможно) достойным божьего одобрения. В любом случае, под влиянием платоновской критики многие этики начали более глубоко изучать такие моральные вопросы, и если эти мыслители не заблуждаются, то нравственность можно исследовать и постигать независимо от религии.

Является ли Мардж примерной последовательницей Аристотеля? Нет. Как и другие персонажи «Симпсонов», Мардж не до конца предсказуема. Порой она может выкинуть что-нибудь, достойное Барта или Гомера, даже если это идет вразрез с ее характером. Действительно, в силу самой природы сериала во всех героях «Симпсонов» много противоречий. Как говорит Бернс в Team Homer [140]: «У меня произошла типичная смена настроения». И все же, как правило, Мардж следует аристотелевским рекомендациям ведения счастливой нравственной жизни, причем весьма успешно. Благо, на которое она ориентируется, принимая решения (этические или иные), — это благо ее семьи, а значит, и ее собственное. Она принимает эти решения не потому, что надеется на благодарность, а потому, что они выигрышны по своей природе: что хорошо для семьи, хорошо и для нее. Мардж является примером того, что нравственные добродетели в понимании Аристотеля могут благополучно существовать не только в отвлеченных трудах философов, но и в реальном будничном мультипликационном мире. Нельзя отрицать храбрости, честности, сдержанности и других добродетелей Мардж, равно как вытекающего из них ощущения счастья. Мардж нравится быть храброй, честной и сдержанной, потому что эти качества позволяют ей помогать своим домашним. Ее счастье оправдывает жизнь в согласии с аристотелевскими добродетелями и доказывает, что люди (ну, по крайней мере, нарисованные) могут вести добродетельную жизнь независимо от своих религиозных убеждений.

Как многих других наших современников, Мардж можно назвать перипатетиком с налетом христианства. Таким по душе идея мира во всем мире и любви к людям, но безразличны многие строгие нравственные установления Библии и ее требования к диете. Не пытаясь соблюдать, как Фландерс, «все благие правила, которые не очень полезны в реальной жизни», подобные люди могут выступать за смертную казнь, отстаивать право на аборты и при этом спокойно посещать церковь по воскресеньям, так как их этические решения основаны на здравом смысле и совести, а не на слепой вере. В самом деле, Мардж скорее заботится о том, чтобы быть хорошим человеком, нежели хорошим христианином.

Вам знакомы эти истории: он отрубил голову у статуи Джебедии Спрингфилда; спалил семейную рождественскую елку; украл копию игры Bonestorm; сжульничал, проходя тест на IQ, и попал в школу для гениев; обманул жителей города, убедив их, что в колодец упал маленький мальчик, и так далее и так далее. Барт Симпсон — это вам не какой-нибудь милый постреленок, то и дело попадающий в беду; он также не бунтарь с золотым сердцем. Он преступник-остряк, маленький бандит в синих шортах, который все портит, любимец Сатаны (если вы верите в подобные вещи).

Скорее всего, вы решите, что добродетельной можно назвать его сестру Лизу. Она умна, талантлива, очень последовательна, разумна, отзывчива. У нее есть принципы: она, как умеет, борется с несправедливостью; придерживается вегетарианства, поскольку уважает права животных; критикует невоздержанность жадного мистера Бернса; наконец, она любит своих друзей и родственников и сочувствует вообще всем, кому повезло меньше, чем ей. Она маленькая девочка, которую нам нравится любить. Вы могли бы сказать, что она единственный персонаж сериала, достойный восхищения.

Что ж, позвольте мне рассказать вам еще об одном плохом парне — философе (как, вы не знали, что философы бывают плохими парнями?). Его имя — Фридрих Ницше, и (с философской точки зрения) хуже таких, как он, не бывает. Он тоже был в своем роде остряк-правонарушитель от философии, порочил авторитеты, от него были одни неприятности. Может, он тоже был фаворитом Сатаны? Как знать, черт возьми, ведь он написал книгу «Антихрист»! Кажется, он ненавидел любые идеалы, дорогие людям, их он разносил в пух и прах, умело показывая, как тесно они взаимосвязаны с вещами, отвратительными этим же людям. Ницше осуждал религию, насмехался над жалостью. Он считал Сократа шутом, которого по недоразумению приняли всерьез. Канта он называл декадентом, Декарта — пустым, а Джона Стюарта Милля — глупцом! Печально известна фраза из его книги «Так говорил Заратустра» о том, что если отправляешься к женщинам, то «не забудь плетку!» [78] .

Так вот, отвергая и даже высмеивая традиционный идеал так называемого «доброго человека» — сострадательного, благочестивого, — Ницше ковал собственный идеал, основанный на свободе духа. Им был человек, отвергающий традиционную мораль, традиционные добродетели; человек, заключающий в себе хаос мира и придающий особый стиль своему характеру.

Возможно ли, что, с точки зрения Ницше, наше восхищение вызывает не тот персонаж? Не олицетворяет ли Лиза Симпсон то, что Ницше называет порочащей мир усталостью, упадком, рабской моралью? Конечно, быть плохим весело, но есть ли в этом что-нибудь полезное, жизнеутверждающее, философски значимое? Может ли Барт Симпсон в конце концов, сойти за ницшеанский идеал?