На обед Гарри решил не спускаться, ему хотелось побыть одному. Его никто не беспокоил, только молчаливый домовик, который, выслушав, что «хозяину Драко» нужно кое о чем подумать, мгновенно удалился.

Бесшумно появился поднос с любимыми малфоевскими лакомствами и также бесшумно исчез, после того как Гарри поел.

Многие поступки Малфоя сейчас становились понятнее. И его вечная возня с первокурсниками, готовность защищать их. И нежелание возвращаться на каникулы в поместье. И страх отцовского письма. Наверное, совсем не радостно было держать все это в себе. Почему же он никому не сказал об этом? Ведь и Крэбб, и Гойл, и даже Паркинсон ничего не знали, только догадывались, что не все в порядке.

Самым заветным желанием Гарри было иметь семью, любящих родителей. Но его этого лишили. Именно поэтому он иногда завидовал Рону, хотя тот и ворчал, когда миссис Уизли начинала слишком опекать его. Он вспомнил, какой заботой окружали его в Норе в те редкие разы, когда он гостил там. Именной такой он представлял себе настоящую семью.

А в отношении родителей Малфоя к своему сыну чувствовалась какая-то отстраненность. Хотя сегодняшний разговор с Люциусом привел Гарри в некоторую растерянность. Он говорил так… по–человечески, что ли. Всегда такой самоуверенный, он волновался и даже временами смущался.

Гарри никак не мог перестать думать о том, что произошло с момента его приезда. Он убеждал себя, что ему нет абсолютно никакого дела до внутрисемейных отношений, вот пусть Малфой обо всем и беспокоится. Но это было бесполезно.

Ближе к вечеру от размышлений разболелась голова и Гарри, потеплей одевшись, вышел на улицу подышать свежим воздухом, надеясь, что холод и ветер наведут порядок, заморозив и выдув все лишние мысли. Снег валил теперь сплошной стеной. Уже в десяти шагах не было ничего видно. Глядя на падающие огромные хлопья, так хорошо было ни о чем не думать. Они укладывались друг на друга с невероятной нежностью, сохраняя свою форму и покрывая все вокруг пушистым одеялом. Да, именно так, холодные и нежные.

Гарри и не заметил, как головная боль стихла, мысли вернулись в привычное русло, и он вспомнил, что у него есть совершенно определенная цель, которая стоит на полке книжного шкафа в кабинете Люциуса.

Уже совсем стемнело. Стало тихо–тихо. Последний раз вдохнув обжигающий морозный воздух, Гарри вернулся в дом.

Отряхнув с мантии снег, Гарри скинул ее и вызвал домового эльфа, чтобы узнать, где сейчас Люциус.

— Хозяин у себя в кабинете, разбирает бумаги.

Гарри задумчиво потянулся поправить очки, но, спохватившись на полпути, потер нос. В голову ему пришла идея.

— У меня для тебя будет задание, – сказал он домовику, пытаясь придать голосу повелительные нотки, – как только отец куда-нибудь отлучится, сообщай мне. Но только чтобы никто об этом не знал.

Домовик склонился в поклоне и, не разгибаясь, исчез.

Есть не хотелось, и Гарри поднялся наверх. В спальне он, не зажигая света, добрался до кровати и как был, в ботинках, завалился на постель.

Проснулся он, почувствовав, как прохладная рука касается его лба. Гарри открыл глаза и в полумраке увидел склоненное над собой лицо Нарциссы. Он дернулся, приподнимаясь, но ее ладонь уперлась ему в плечо, мягко возвращая его на подушку.

— Не вставай, я уже ухожу, – ее голос звучал немного хрипло, как будто она простудилась.

— Отец сказал мне, что вы поговорили, – пальцы Нарциссы нервно перебирали ткань его пиджака, словно не решаясь ни на что большее, но и не желая покидать облюбованное место.

— Да, – сказал Гарри, больше для того, чтобы разбить тишину – подтверждения от него не требовалось. Ему было неловко и хотелось поскорее избавиться от присутствия этой женщины в комнате.

— Ты не хотел возвращаться домой, – не вопрос, а констатация факта. Гарри молчал и не шевелился, ожидая, чем же закончится этот неожиданный визит.

— Там, на вокзале, у тебя был такой чужой вид, что я даже испугалась.

Гарри похолодел.

— Чего? – спросил он.

— Что я потеряла тебя. Боялась, что стоит мне подойти к тебе и попытаться обнять, ты тут же оттолкнешь меня. Я не знала о чем и как с тобой говорить, что ты мне ответишь. Даже не представляла, что я такая трусиха.

Гарри почувствовал, как тепло возвращается в его тело. Чертов Малфой, со своими родителями, домашними проблемами и книгами с забытыми заклинаниями, валяющимися в пределах досягаемости этого психически неуравновешенного хорька.

— Ты простишь меня, Драко? – на имени сына ее голос дрогнул.

Гарри снова впал в ступор. Да что ж это такое? Почему он должен разбираться с семейными неурядицами Малфоя? А, ладно, если его это не устроит, пусть снова ссорится и обижается. Сам. У него это неплохо получается.

— Да, конечно.

Она едва заметно улыбнулась, склонилась ниже и коснулась губами его лба:

— Спокойной ночи, милый.

Нарцисса встала и почти неслышно вышла из комнаты.

А Гарри лежал и пытался понять, что же напомнил ему этот поцелуй, такой холодный и нежный.