— Мистер Малфой, с вами все в порядке? – Эпштейн, неведомо откуда появившийся рядом, наклонился к нему. – Я в первый момент, скажу честно, немного растерялся, но, кажется, успел вовремя наложить на вас заклинание Вингардиум Левиоса!

Драко все понял, задохнулся от бешенства и постарался сдержать слезы стыда и облегчения:

— Сволочь ты, Эпштейн, — сказал он, произнес еще несколько особо грязных ругательств, слышанных в тюрьме, и подытожил: — Тварь и сволочь…

— Вы абсолютно правы, мистер Малфой, — грустно кивнул Сэм. – Но вы можете сколько угодно повторять, что ваш страх высоты не связан с вашими впечатлениями от гибели Дамблдора, однако это не перестанет быть правдой. И, если уж вы до такой степени забыли, где находитесь, что упали с крыщи, то, возможно, этот прискорбный инцидент поможет вам перестать бояться, и вы поймете, что падение с большой высоты не окажется для вас непременно смер…

Эпштейн не успел закончить свою речь: юноша, приподнявшись с земли, ударил его кулаком в нос. Брызнула кровь; незадачливый сотрудник Отдела Тайн с криком упал, зажимая рану.

Теперь настала очередь Драко, моментально пришедшего в себя, склоняться над лежащим:

— Сэм, ты как? Извини, я не хотел, сорвался…

Тот оторвал руки от разбитого носа, и юноша ахнул, увидев на залитой кровью коже пострадавшего странный узорчатый рисунок. Казалось, что к лицу Эпштейна приложили печать с рифленой поверхностью, и глубокие вмятины не могла скрыть даже кровь.

— Да все в порядке, Малфой, сейчас залечим – и дальше пойдем, — Сэм ободряюще улыбнулся.

— Нет, ты посмотри, — Драко, вспомнив уроки Снейпа, грубовато – сказалось долгое отсутствие практики, но в целом эффективно наложил на напарника Кровеостанавливающее заклятие, а затем сотворил из воздуха зеркало и поднес его к лицу пострадавшего.

— Нехило, — хмыкнул Эпштейн, разглядывая свое отражение. – Теперь понимаю, почему тебя направили в боевку — «Д»: с такими кулаками и боксерские перчатки не нужны! Это, видимо, как-то с твоими ожогами связано. Интересно, а удалить такие вмятины можно?

Драко после недолгих размышлений попробовал применить Заживляющие чары – и лицо незадачливого сотрудника Отдела Тайн снова стало прежним.

— Ну ладно, Малфой, — хмыкнул Эпштейн, поднимаясь на ноги. – Пошли обратно, что ли? Время еще есть…

— Приношу свои извинения, — с трудом выдавил из себя юноша. – Я не хотел…

— Ничего страшного, — спокойно сказал Сэм. – После падения с такой высоты и не то бывает… Ладно, сегодня пойдем, как планировали, но, может быть, в следующее воскресенье попробуем не трансгрессировать на крышу, а вскарабкаться на нее по стене? Под заклятием Мимикрии нас никто не заметит. Сначала лезет один – другой его страхует, а потом меняемся! Ты же видел, как Эверсли, Паттерсон и Кречтон взбираются на стены? Очень полезное умение, между прочим!

При одной мысли об этом Драко почувствовал, как по спине поползли привычные мурашки. Но сейчас страх был не прежним холодным панцирем, сковывавшим тело и туманившим мысли, а разлетался искорками, похожими на светляков. Это было даже красиво и немного напоминало мерцание Линий Силы.

— Хорошо, — юноше показалось, что его голос дрожит. Помолчав и собравшись с силами, Драко сказал уже тверже: — Хорошо, я согласен.

— Значит, попробуем в следующее воскресенье, а сейчас пора трансгрессировать на крышу! Ну, по счету «три»! Раз, два, три…

Как ни странно, со временем воскресные занятия на крышах Драко понравились. Конечно, перебираться с крыши на крышу и карабкаться, словно муха, по стенам без использования магии было нелегко, но погода стояла теплая, а Сэм находил удивительно живописные старые кварталы в магловских городках, где коттеджи, увитые плющом, дикими розами и виноградом, походили на дома волшебников. С крыш открывался потрясающий вид на окрестности, но небо — то чистое и синее, то покрытое облаками разных форм и размеров, то – ближе к вечеру – сначала теряющее цвет, а потом темнеющее, — было видно оттуда еще лучше. Конечно, времени любоваться этой красотой у юноши почти не оставалось, но даже короткий взгляд в бескрайнюю синь придавал бодрости и вселял надежду на лучшее.

Несмотря на адскую усталость, ставшие ежедневными вечерние штрафные отработки и субботние и воскресные тренировки с Сэмом, юноша все же нашел время написать и отправить в Хогвартс письмо, в котором сообщал о своем желании продолжить учебу. Ответ пришел через несколько дней; к разрешению на заочное обучение прилагался список необходимой литературы.

Драко решил начать занятия с первого сентября, хотя и не очень представлял, как сумеет учиться, когда настолько устает. В конце августа юноша, выполняя просьбу Мауси, занялся написанием эссе о Бенжамене Малфое, Куби и Визи. Для этого пришлось поработать в семейном архиве, и Драко провел несколько приятных часов, наслаждаясь витиеватым стилем документов XVII века. Поступок Бенжамена Малфоя вызвал у тогдашних властей настоящий шок, и почтенный эмигрант долго, упорно и изобретательно защищал от блюстителей закона своего новообретенного домовика, а потом и его жену.

Сочувствие, которое юноша невольно начал испытывать к Фиску, узнав о его увечье, исчезло после одного неприятного случая. Как-то, соскользнув с крыши, Драко сильно вывихнул руку и попросил у преподавателя разрешения уйти с урока, чтобы обратиться к целителю.

— Конечно–конечно, мистер Малфой! – Фиск широко улыбнулся. – Скатертью дорога!

Стиснув зубы от боли, юноша направился к выходу, не понимая, почему Сид Кречтон прервал прохождение, обернулся и, отчаянно жестикулируя, отрицательно качает головой.