Он постучал в калитку. Дом был одноэтажный, с небольшой застекленной верандой, во дворе — гараж и сарай. Особого впечатления все это не производило: гараж без ворот, внутри видна старая «Нива», крыша сарая прохудилась, шифер на доме местами побит, один угол под козырьком потемнел от влаги.

В прикрытых линялыми занавесками окнах горел тусклый свет. Стас постучал опять. Донесся шум мотора, они оглянулись — из-за поворота медленно выкатился УАЗ. Скорее всего, с белорусским погранпатрулем.

— Черт! — Стас шагнул ближе к забору, почти прижавшись, к нему, потянул за собой Яну. Они замерли. Машина стала медленно поворачивать, лучи фар заскользили по домам. Стас толкнул калитку, но та не открывалась.

За окном возник силуэт. Скрипнула дверь, раздались шаги.

— Они нас сейчас заметят! — прошептала Яна. Испитой голос за калиткой спросил:

— Кто там приперся?

Пограничники ехали к аномалам. Ближе к обочинам асфальт был совсем горбатый, в трещинах, без разметки, машина катила посреди улицы. Фары не освещали двух людей, почти прижавшихся к забору, но когда патрульные приблизятся, то обязательно увидят Мага и Тьму.

— Гриша! — позвал Стас, надеясь, что во дворе появился именно тот человек, о котором писал Шут. — Нам на ту сторону надо.

— Чего?

Лязгнул засов, калитка приоткрылась, и в проем выглянул небритый мужик с обвисшими щеками.

— Вы кто такие?

— Мы от Пети. — Стас первым сунулся во двор, потянул Яну за руку. Хозяин удивленно подался назад, и они скользнули в проем.

— Какого Пети?

От мужика плеснулось подозрительностью и легким испугом, а еще чем-то мутным… Он пьяный, понял Стас. Хотя не сильно.

Воры!

— Мы не воры, — поспешно сказал он.

УАЗ почти поравнялся с ними, и Яна прикрыла калитку. Льющийся из дома свет озарял мужчину лет пятидесяти, с круглым животом, в спортивках с пузырями на коленях и грубом свитере.

— Нам Петя сказал, что к тебе можно обратиться.

— Да какой Петя? А, толстый! С чем обратиться?

— Нам надо на ту сторону. Мы заплатим.

Яна вышла из-за Стаса, и Гриша вылупился на ее ноги. И снова Стас ощутил всплеск эмоций — неприятный, нечистый, словно клубы дыма от горящей мусорной кучи. Стало противно: это было не вожделение, с каким мужчина смотрит на красивую девушку, а животная похоть.

Из глубины дома донесся скрипучий женский голос. Гриша с заметным усилием отвел взгляд от Яны.

— На ту сторону им… Ну, завтра заходите.

— Нет, нам этой ночью надо.

Хозяин хмыкнул с недовольством:

— Ночью! Вот прямо так ночью?

— Этой ночью, — твердо повторил Стас.

Жадность, алчность…

А потом он увидел цифру: четыре.

— Четыре штуки, раз этой.

Стас прищурился. Он знал, что Гриша назовет именно эту сумму! Впервые он не просто ощутил эмоции или смутные намерения собеседника, но понял нечто более конкретное.

— По тысяче за человека дадим.

— Да ты че — по тыще! Охренел, пацан? Тут перед выборами знаешь какой шухер? Пограничники туда-сюда шастают, всех проверяют.

— Хорошая сумма — две тысячи долларов, — сказал Стас, ощущая, как жадность борется в Грише… с еще большей жадностью.

Снова из дома донесся голос — женщина окликнула хозяина, брюзгливо спрашивая, чего он торчит на улице.

— Заткнись! — приказал он, не оглядываясь, снова прилипнув взглядом к ногам Яны. — Ладно, в час ночи подваливайте.

Гриша собрался уйти, и тогда Яна сказала:

— Григорий, а нам нельзя у вас подождать? Мы очень устали, хотим немного отдохнуть.

Похоть, жадность, недовольство — посторонние в доме…

— Раз подождать, тогда по тыще сто, — отрезал Гриша.

Пришлось согласиться, и хозяин повел их в дом. Когда закрыл входную дверь, в глубине дома раздалось:

— Кого это ты привел?!

— Пасть заткни! — гаркнул Гриша в ответ.

В доме было полутемно и воняло кислятиной. Потертые ковровые дорожки, скрипучие двери, темная мебель… Гриша все время пялился на Яну. Перед лестницей, ведущей на застекленную веранду второго этажа, протянул Стасу руку:

— Деньги давай.

— Все получишь, когда поможешь нам, — сказал Стас.

Он чувствовал, что проводник вроде бы не собирается их обманывать, но какие-то смутные мыслишки шевелились у того в голове, и рисковать не хотелось.

Гриша разозлился:

— Тогда валите на хрен! Может, у вас и денег нет, отвернешься — хату обчистите.

Стас слишком устал, чтобы спорить. Чтобы поскорей покончить с этим, он просто показал пачку купюр. И тут же от собеседника пахнуло теплой затхлой волной: интерес… алчность…