Как? Одни умирают, другие отправляются в ссылку, иные подвергаются бичеванию, иные заключаются в темницу. Горы, пустыни, скалы и пещеры населены блаженно гонимыми, а мы остаемся дома и думаем, что не получаем вреда? Нет. Пусть погибает весь видимый вещественный мир, главное — избежать верной погибели души, которой подвергается тот, кто выставляет такие предлоги.

Я сказал это по любви и для напоминания, чтобы мы удостоились принимать епитимью, и потому, что, когда восторжествует Православие, ничто не будет оставлено без исследования. Лучше прийти со смирением и исцелять немощи, нежели оправданием навлекать на себя большую виновность.

Ныне, при отправлении брата Льва, я нашел благовременным написать письмо вообще всем вам, благословенные братья и отцы, чтобы напомнить то, что относится ко спасению. Ибо, и находясь в отсутствии, в этой ссылке, я страшусь и трепещу, при собственной тяжести грехов, за лежащую на мне заботу о вас и начальство над вами. Боюсь и страшусь, чтобы вы, поскольку живете в городе, не подверглись какому–нибудь падению, и чтобы тех благих дел, которые мы собрали многими трудами и усилиями прежде гонения и во время него, нам вовсе не потерять из–за кратковременной небрежности.

Я слышу о вашем непостоянстве, переселении: один брат уходит от другого и из одного места в другое, иной, — что еще более достойно сожаления, — живет один, другой имеет келью в доме, где есть женщины. А иной постоянно обитает в женском монастыре, другой поселяется там, где есть девицы, где огонь, сжигающий не сено, а дом души. Некоторые же, забыв законную жизнь, купили себе рабов и живут с ними, а другие купили себе поля.

О, несчастная душа моя! Как мне не вздыхать об этом? Как мне не страшиться, если я не стану возвещать оправдание Божие? Не обезумели ли вы, братья? Как вы, рабы Господа, стали рабами страстей? Как вы, жившие по закону, стали жить беззаконно? Почему вы, служители Христовы, сыны преогорчевающие, не оставляете порочной жизни, не пребываете в местах, свободных от соблазнов, не живете вместе по двое или более, по–апостольски?

Горе одному, горе не пребывающему в одном месте, горе пристрастному к женщинам, горе рабу рабов, горе Гиезию, который, приобретя поля и виноградники, наследовал проказу Неемана (см. 4 Цар.5:26)! Не божественные ли это слова? Разве я говорю что–нибудь от себя самого?

Когда свирепствовало гонение, тогда иной мог сослаться на нужду, впадая во что–нибудь из перечисленного мной, нужда ради веры сохраняла виновного. А теперь нет гонителя, никто не препятствует нам жить хорошо и вместе с другими, по крайней мере, с двумя. Ибо теми из вас самих, кто живет по закону, будут осуждены те, кто живет худо. Настоящее непостоянство не служит ли явным доказательством того, что вы не достигли мира?

Образумьтесь, увещеваю вас, братия мои святые, участники в небесном звании (Евр.3:1). Если же вы не исправитесь, то не так надобно будет называть вас, а наоборот, чего да не будет! Свидетельствую пред Богом и избранными Ангелами следующее: если кто по истечении данного ему некоторого времени не исправится, тот будет отлучен от причащения Божественных Таин властью, данной мне Господом над вами. Это сказано для созидания, а не для разрушения.

Вы же, братья мои, как сыны послушные, делайте добро, чтобы и Богу угодить, и меня, несчастного, избавить от греховной смерти, во Христе Иисусе, Господе нашем, Которому слава с Отцом и Святым Духом. Аминь.

Давно мы слышали, что твоя отеческая святость болеет, а недавно услышали, что находится почти в безнадежном состоянии. Этим мы, смиренные, были настолько тронуты и так опечалены, что хотели отправиться в те места и лично проверить неприятную весть. Но это не исполнилось по причине настоящих обстоятельств.

Поэтому мы вынуждены, как бы пребывая в собственном теле, лететь посредством письма, чтобы посмотреть на тебя, доброго отца, истинного друга, доблестного свидетеля истины. За нее ты отправлен в ссылку и заключен в темницу, за нее раньше сделался позорищем, скажу словами апостола, для Ангелов и человеков (1 Кор.4:9), в тот день, когда твоя священная голова повержена была нечестивыми на помост, перед Каиафиным сонмищем.

О, что происходит с нами? Для чего спешит уйти отсюда столп Церкви? Останься с нами, останься еще, страдай за Евангелие, как добрый воин. Видишь ли, какая война, как нас подвергают ранам и поражают за слово Божие? Итак, умоляем, останься! Моли Христа, Которого ты исповедал и исповедуешь, поклоняясь Ему, изображаемому в человеческом виде, и Он услышит молитву твою.

Если же ты непременно уйдешь, если так повелевает Промысл, то сам ты, мы уверены, получишь награду за исповедание, а к нам умилостивишь Благого Бога своими молитвами не только об этом, но и о том, чтобы Он поспешил посетить Церковь Свою.

Кто заставил меня писать к тебе, человек? Конечно, Бог, Который поставил меня пастырем и законодателем для тебя, Которому я дам отчет как за всех твоих братьев, так и за тебя. Ты по своей воле отказался от мира, добровольно предал себя в послушание, а потом сатана просеял тебя, оторвав от божественного общества. Затем опять, по милости Божьей, ты присоединился, и опять отступил по действию беса. После этого ты снова пришел и исповедался, обещая быть твердым на будущее время. Но, возвратившись из ссылки при Никифоре, ты не пришел вместе с прочими, а остался у себя, будучи уловлен змеем. И так доныне, а ведь царствует уже четвертый после Никифора.