– Это лошади все едят овес, милый Виталий Андреевич! – заявила она опешившему Князеву. – А женщины требуют индивидуального подхода. Попрошу не путать одно с другим.

Князев обиделся, но не подал виду. Он решил бросить все, уйти. И не смог. Его неотвратимо тянуло к Анне. Он понял, что такое наркотик. Он осознал многое, чему раньше не придавал значения, и все больше увязал в ее мире, как неосторожная букашка в плену ядовитого цветка.

«Бедный Князев! – думала Левитина. – Но я не должна чувствовать себя виноватой. Разве не со мной пережил он лучшие минуты своей жизни? А у него могло вовсе не быть их!»

Виталий Андреевич слегка надоел ей. Он был милый, заботливый, но… пресный. Как хлеб, без которого остаешься голодным. Но к хлебу хочется чего-то еще. Солененького… или остренького.

Она ничего не обещала Князеву. Никогда. Это было одним из ее принципов в отношениях с мужчинами. Она честно рассказала ему о себе, какая она. А он не верил. Она дала ему в руки все козыри, а он проигрывал…

Анна Наумовна чуть-чуть лукавила. Джокер всегда оставался у нее! Она увлекала, но сама не увлекалась.

Юрий Салахов чем-то задел ее. Своей молодостью? Отчасти. Скорее некоторой холодностью сердца. Раздуть пожар, когда едва тлеет искра, – эта игра захватывает.

Вчера она не ждала его. Салахов явился без звонка, что было неслыханно.

– Вы себе много позволяете, Юрий, – холодно сказала она, в душе ликуя.

Первая победа была одержана.

– Простите, Анна, не мог удержаться. Вы позволите?

Она посторонилась, пропуская его в прихожую, которая тут же наполнилась запахом снега и свежих цветов.

Юрий преподнес ей букет лилий, благоухающий и нежный, как поцелуй богов. Где она слышала эту фразу? «Потом вспомню, – решила Анна. – Сейчас я играю. Не стоит отвлекаться!»

– Кто вас просил? – капризно вымолвила она, тем не менее беря букет. – Ладно уж, входите. Не выгонять же вас, в самом деле…

Она не собиралась его выгонять. Придет время и этому. Не сейчас. Рано…

Юрий, смущенный, разделся и прошел в гостиную. Запах ладана смешался с запахом лилий. Ладан… О боже! Этот запах напоминал ему о церкви, звоне колоколов и покаянии. Но прежде чем прийти на исповедь, нужно же согрешить.

Он молча протянул ей шкатулку, раскрыл. На выстланном бархатом дне лежала прелестная золотая лилия. «Брошь, – догадалась Анна. – Ай да Юра! Даром что купец. Иному аристократу сто очков даст вперед».

– Вы меня балуете, – просто, без всякого выражения чувств сказала она. – Кто вам позволил?

Салахов стоял и молча смотрел на нее, не отводя томительного взгляда.

– Что вы молчите?

– «Молчанье счел я слов уместней…» – процитировал Юрий, улыбаясь одними глазами.

Они провели чудесный вечер, полный молчания. Говорили взгляды и жесты. Но как говорили!..

Юрий вышел от госпожи Левитиной за полночь, пошатываясь, словно пьяный. Он не помнил, как спускался по лестнице, как сел в машину, как ехал по призрачному городу, как добрался до своей квартиры… Глаза Анны стояли перед ним, как звезды небес обетованных.

«Я пропал! – думал он, проваливаясь в вязкий тяжелый сон. – Это безумие…»

Анна Наумовна любовалась лилиями, которые благородно смотрелись в вазе из прозрачного стекла. Шкатулка ей тоже понравилась. Но брошь привела ее в восторг. Она едва сумела скрыть восхищение. Кто бы мог подумать? Откуда у мальчика это безупречное чувство меры, этот тонкий вкус, этот шарм? Неплохо…

Левитина знала о купеческом прошлом Салаховых. Юрий сам рассказал ей кое-что. Он позвонил Анне на работу, представился и заявил, что хочет пожертвовать денег на развитие русской национальной культуры. Дескать, меценатство всегда было в традициях предпринимателей. Мамонтов, Морозов, Третьяковы – кто не знает этих купеческих фамилий? И все благодаря кому? Художникам, артистам, музыкантам! Кто помнил бы о Надежде фон Мекк, если бы не Чайковский?! Она ему давала только деньги, а он дал ей бессмертие…

– Вы жаждете бессмертия? – рассмеялась Левитина. – Что ж, рискните!

На следующий день они встретились. Салахов действительно выделил солидную сумму на поддержание нескольких народных коллективов. Анна постоянно ловила его напряженный взгляд. Ее не покидала мысль, что меценатство – надуманная причина. Она могла поклясться, что Салахов явился в отдел культуры ради нее.

После завершения всех формальностей Юрий пригласил ее в ресторан, «отметить удачную инвестицию».

– Откуда вы меня знаете? – в упор спросила она, сидя за столиком в ожидании заказа.