Письма оказались обыкновенными посланиями, написанными молодой женщиной своему будущему супругу, – сдержанные, полные нежности и милой простоты. Казалось, они все еще источают тончайший аромат духов. Ничего, что могло бы натолкнуть на разгадку происходящего, Юрий в них не нашел.

Перебирая остальную корреспонденцию, письмо за письмом, он все глубже погружался в мир Платона Ивановича. Дед жил памятью о своей любви и страстью к деловым операциям. Сын Арсений был дорог ему как ребенок от любимой женщины, и, кажется, все в жизни старшего Салахова по ценности соизмерялось с чувством к рано ушедшей от него жене.

«Может, он и во мне души не чаял потому, что я был ее внуком?» – с грустью подумал Юрий.

Он расстроился. Каждому хочется, чтобы его любили не за то, что он чей-то сын или внук, а за то, что он – это он. Как дед любил свою жену, как сам Юрий любит Анну!..

Ему вдруг нестерпимо захотелось позвонить Анне, признаться, что он думает о ней… где бы ни был, что бы ни делал. Что она занимает все его мысли, всю его жизнь…

«Моя жизнь… – с неожиданно новым смыслом подумал Юрий. – Что есть моя жизнь? Как ее пощупать, попробовать на вкус? Как к ней прикоснуться? Выходит, что жизнь – нечто неуловимое, каждый раз иное… Сейчас моя жизнь – это любовь к Анне. А вчера? Вчера что это было? Чем это станет завтра?»

Он отложил в сторону бумаги и задумался. С тех пор как он подарил Анне золотую лилию – символ власти над его сердцем, – она никак не изменила своего отношения к нему, слегка покровительственного, снисходительного. Должно быть, она играет. Чтобы лишить его сил, а потом без труда захватить в плен?

«Я и так в твоем плену, – мысленно говорил он Анне. – Тебе осталось сделать только одно движение, один намек…»

Но намека не последовало.

– Хватит бродить в потемках чужой души! – рассердился Юрий. – У меня полно дел!

Он снова углубился в чтение писем. Нельзя сказать, чтобы это продвинуло его вперед. Письма от родителей, от друзей, от деловых партнеров… обыкновенные – такие, как все люди пишут друг другу.

Юрий вспомнил, как безмерно удивил отца его интерес к покойной бабушке.

– Зачем тебе эта старая история? Я и сам, признаться, почти ничего не знаю…

– Папа, Аграфена Семеновна действительно утонула?

– Странно, ты говоришь о моей матери как о посторонней женщине, – заметил Арсений Платонович. – Впрочем, я ее почти не помню…Я ведь был еще ребенком, когда она утонула во время прогулки по Волге. Они с отцом поехали на пароходе… хотели отдохнуть…

– Как это случилось? Ее кто-то столкнул, или она сама прыгнула? Как можно упасть с палубы прогулочного парохода?

Арсений Платонович в растерянности пожал плечами.

– Я не думал… В самом деле, как это могло случиться? И почему никто не спас ее? Отец был прекрасным пловцом. Спасательные круги, наконец, висят на каждой палубе.

– Может быть, была плохая погода? Буря? Или ночь?

Арсений Платонович в задумчивости покачал головой.

– Да нет, вроде бури не было… Это случилось днем. Странно…

– Где бабушка похоронена? – спросил Юрий.

– В Новгороде, конечно. Все Салаховы тогда жили там, и я тоже. Ее могила на самом краю кладбища, на высоком обрыве, с которого далеко видно Волгу… Чудное место! Необозримый простор… плавное течение реки и багровое солнце, садящееся в воду…

Следующую партию писем Юрий решил просмотреть в другой раз. Ему пора в офис. Оттуда уже неоднократно звонили.

День пролетел как в угаре: поездки, переговоры, подписание бумаг, снова переговоры, снова поездки. После десяти вечера Салахов, не чуя под собой ног, добрался домой. Стоя под душем, он услышал сигнал телефона, но выходить из ванной не торопился. Горячая вода смывала усталость, приятно расслабляла мышцы. А тот, кто звонит, подождет. Или позвонит еще раз.

Юрий набросил полотенце и включил автоответчик. Сообщений на нем не было. Номер абонента не определился.

– Выпить, что ли?

Он налил себе холодной водки и глотнул, не закусывая. Захотелось еще.

В этот момент снова зазвонил телефон.

– Вы прочитали письма?

Женский голос звучал приглушенно, как бы издалека. Он был приятного тембра, немного с хрипотцой.

– Какие? – не понял Юрий.

Неужели кто-то пронюхал, что он разбирает архив Платона Ивановича? Шпионят за ним, что ли?

– Те, в которых вас предупреждали…

– Вы кто? Назовите свое имя!

В трубке раздался тихий смех.

– Мое имя вам ни к чему…

– Позвольте мне судить!

– Судить вас буду я… – прошелестело в трубке. – Вы прочитали письма?

– Прочитал! Ну и что? Я ничего не понял. Может быть, нам лучше встретиться и поговорить?

– Ну, хорошо… Тогда сегодня, в четыре утра. Я буду ждать.

– Где?

Она назвала ему один из старых районов Петербурга, в котором было много пустых домов. Постройки прошлого века ждали своего покупателя, а те, что были уже проданы, – ремонта. Юрий не успел и слова вымолвить в ответ, как в трубке раздались гудки.