Анна Наумовна подавила вздох недовольства. Опять он за свое! Как ему хочется бесконечно обсуждать одно и то же?

Она успела одеться и чуть подкраситься, пока Князев добирался в отдел культуры. Рабочий день окончился, и уборщица включила пылесос, чтобы почистить ковры. Левитина осталась в опустевшем отделе одна.

– Ты готова? – спросил Виталий Андреевич, входя. – Как я рад тебя видеть! Аннушка, я по тебе скучаю…

Она уклонилась от его поцелуя, натянула перчатки и вышла. Князев поспешил взять ее за локоть, помогая спускаться по лестнице.

– Куда мы едем?

– В «Изумруд», – ответил он, чувствуя ее недовольство. – Ты не в духе?

– Угадал. Как тебе удается быть таким чутким?

В ее голосе звенела ирония. Чем он рассердил Аннушку, Князев не знал, но ее немилость пугала. Почему она так сурова с ним в последнее время? Он хорошо помнил начало их романа – медленное и спокойное, даже с холодком. Он считал их отношения дополнительным удовольствием к тому, что у него уже было. Князев не любил притворяться и лгать, поэтому он сразу заявил Анне:

– Ты должна понимать, что у меня семья.

На что госпожа Левитина улыбнулась без тени обиды или недовольства.

– Конечно, – ответила она. – Не волнуйся. Я не собираюсь выходить за тебя замуж, и я не ревнива.

Виталий Андреевич никогда не изменял своей жене. Более того, семья занимала первое место в системе его жизненных ценностей. Нежные чувства к Эле с годами притупились, что Князев воспринял как неизбежность. Зато остались дружеская привязанность и теплота.

Встретившись с Анной, он почувствовал необъяснимую тягу к ней. Сначала ему нравилось просто с ней разговаривать, потом он начал испытывать лихорадочную жажду быть рядом. Ему уже не хватало двух-трех часов, которые они проводили вместе по вечерам пару раз в неделю. Самое интересное, что никакого интима между ними еще не было. Князев отчего-то робел, а Левитина не поощряла его…

Казалось, она равнодушна к Князеву – и все же встречается с ним. Виталий Андреевич закипал от обиды, решался больше не звонить, не приходить и даже «выдерживал характер» от одной до двух недель. На большее его не хватало. Наступал период горького раскаяния и мольбы о прощении.

– Ты ни в чем не виноват передо мной, – скучающим тоном уверяла его госпожа Левитина. – Ты свободен и можешь вести себя как угодно.

– Этим ты желаешь подчеркнуть, что и ты свободна? – раздражался Князев.

– Разумеется. Ты против?

– Но я не хочу быть свободным! – кричал он, безмерно удивляясь вырвавшимся словам.

Неужели это говорит он, который всю жизнь считал свою свободу единственным идолом, достойным поклонения? Эля с первых дней брака была приучена к тому, что она не смеет давать супругу никаких указаний. Виталий Андреевич все решения принимал сам.

Анна Наумовна не покушалась на его свободу, а, напротив, охотно предоставляла ее Князеву. А он воспринимал это чуть ли не как оскорбление. Они стали любовниками перед самым Новым годом, в квартире Анны, поздним вечером… после шампанского и взаимных поздравлений. Виталий Андреевич чувствовал себя юношей на первом свидании и не смог проявить всю силу своего желания. Она же была холодновата и насмешлива, но не разочарована. Госпожа Левитина прекрасно изучила Князева и наперед знала, как все произойдет. Она не высказала недовольства, понимая, что лучшие ласки ждут их впереди. Интимная близость – сложная и весьма тонкая сфера любовной игры, которая совершенствуется по мере развития.

Наконец внутренний накал Князева достиг какого-то предела, и он впервые заговорил с Анной о том, что хочет жениться на ней. Вряд ли он ожидал от себя такой инициативы, но… уже произнося «роковые», как он думал, слова, осознал, что действительно желает этого со всей страстью своего любящего сердца.

Госпожа Левитина выслушала его предложение без восторга. Она молчала, покачивая ногой в изящном ботинке, и заговорила только, когда Князев потребовал от нее ответа.

– Ты уверен, что будешь счастлив со мной? Я не думала о замужестве. Мы же с тобой договорились не заходить далеко.

Это был не то чтобы отказ. Скорее совет не торопиться.

С тех пор Анна делала вид, что такого разговора не было, а Князев не понимал, почему она сразу не ответила согласием. Разве не об этом мечтает каждая женщина? Чтобы мужчина, который ее любит, на ней женился? Разве не это считают они мерилом преданности своего возлюбленного? Неким завершающим аккордом любовного мотива?

Сегодня Виталий Андреевич особенно остро почувствовал необходимость объясниться с Анной. Для разговора он выбрал ресторан «Изумруд». Здесь было немноголюдно, тихо и очень изысканно. Ей понравится.

Они вошли в вестибюль не спеша, разделись. На пальто Князева и шубке Анны таяли крупные снежинки. Ее каблучки громко стучали в гулкой тишине гардеробной.

Зал «Изумруда» был отделан в малахитовых тонах: стены, ковер, скатерти, подсветка создавали всевозможные оттенки зеленого. Метрдотель проводил их к заказанному Князевым столику.

– Посмотри, дорогая, – сказал Виталий Андреевич, протягивая Анне меню. – Чего тебе хочется?

Они сделали заказ, и официант оставил их одних.