Роуэн качнулась на мгновение, как будто только что вышла из транса, встряхнулась и стала вглядываться в лесную чащу в поисках движения, тени, хоть какого-то знака.

Но там была только тишина.

— Снова разыгралось воображение, — пробормотала она, перехватывая коробку поудобнее, и повернулась к дому. — Даже если там что-то и было, то это собака. Просто собака.

Ведь волки — ночные животные, не так ли? Они не набрасываются на людей средь белого дня, просто стоят и смотрят, а потом исчезают.

На всякий случай нужно это проверить, но скорее всего это была собака. Сейчас она была в этом почти уверена. Белинда ничего не говорила о соседях и других домиках. И, как странно, подумала Роуэн, что она сама об этом не спросила.

Значит, где-то там живет какой-нибудь сосед, и у него есть большая, красивая, черная собака. Девушка была уверена, что они вполне смогут держаться подальше друг от друга.

Волк наблюдал, скрытый под тенью деревьев. Кто эта женщина? думал он. И почему именно женщина? Она двигалась быстро и немного нервно, и часто оглядываясь по сторонам, пока перетаскивала вещи из машины в дом.

Он почувствовал ее с расстояния в полмили. Ее страх, волнение, тоска дошли до него. И привели его сюда.

Его глаза нахмурились от раздражения, зубы оскалились, бросая вызов. Будь он проклят, если поддастся ей, если позволит изменить то, кем он является и чего хочет.

Тихо и плавно он повернулся и исчез в гуще деревьев.

Роуэн развела огонь, довольная тем, как он схватился и затрещал, и начала постепенно распаковывать вещи. Их было не так уж много — одежда, провизия, но большинство привезенных ею коробок были заполнены книгами, без которых она не могла жить. Она поклялась себе, что найдет время для чтения. Какие-то книги были для удовольствия, какие-то для обучения. Она росла с любовью к чтению, к изучению мира через слова. И именно из-за этой любви она часто задавалась вопросом, почему же преподавание не удовлетворяет ее.

Это должно было быть для нее самым правильным занятием, как всегда говорили ее родители. Учеба всегда давалась ей легко, и пройденный материал усваивался хорошо и быстро. Она училась, получила основное образование, потом дошла до магистра. В свои двадцать семь лет почти шесть из них она преподавала.

Ей это хорошо удавалось, думала Роуэн теперь, потягивая чай и смотря на потрескивающий огонь. Она с легкостью видела сильные и слабые стороны своих учеников, могла сыграть на их интересах и бросить вызов.

И все же она оттягивала получение докторской степени, как только могла. Просыпалась каждое утро со смутным недовольством, и приходила вечером домой, не чувствуя никакого удовлетворения.

Потому что у нее никогда не лежала душа к этому занятию.

Когда она попыталась объяснить это своим родным и близким, они были сбиты с толку. Ученики любили и уважали ее, руководство школы дорожило таким преподавателем. Почему же она не получила очередную степень, не вышла замуж за Алана и не построила свою спокойную, хорошую жизнь как положено?

В самом деле, почему? думала она. Единственный правильный ответ, который она могла дать себе и остальным, скрывался у нее в сердце.

Брюзжать — еще не означает начать думать, напомнила она себе. Нужно отправиться на прогулку, изучить окрестности. Ей хотелось увидеть скалы, о которых так много говорила Белинда.

Она закрыла за собой дверь и глубоко вдохнула воздух, пахнущий хвоей и морем. В своем воображении она могла увидеть быстрый набросок Белинды, изображающий домик, лес и скалы. Стараясь не обращать внимания на нервы, она вышла на тропинку и направилась на запад.

Роуэн никогда не жила за городом. Жизнь в Сан-Франциско совсем не подготовила ее к просторам орегонского леса, его звуками и запахами. Но, даже не смотря на это, ее нервозность начала превращаться в любопытство.

Это было похоже на книгу — великолепная история, полная цветов и ощущений. Ее окружали огромные Дугласовы ели [2] , их пушистые ветки превращали солнечный свет в переливающиеся позолоченные блики, почти такие же зеленые, как густой мягкий мох, устилающий землю. Древесные тени охлаждали воздух, наполняя его хвойными ароматами.

Лесная подстилка была мягкая, наполненная опавшими листьями и хвоей, с характерным запахом.

На кочках росли густые зеленые папоротники, одни были тонкие и острые, как сабли, а другие были похожи на кружевные опахала. Как будто волшебные, тут же подумалось Роуэн, оживающие только ночью.

Рядом протекал ручей, огибая круглые валуны. Вода бежала вниз, образуя маленькие водопады с легкой белой пеной, и казалась невозможно чистой и холодной. Роуэн направилась вдоль течения, расслабившись от музыкального журчания.