Полдень выдался прохладным и серым, солнце играло в прятки с облаками. Адам облокотился о перила, глядя на молочного цвета небо и полоску океана, которую было видно из дома.

Весна, пожалуй, самое романтическое — или самое одинокое время года на побережье. Все зависит от настроения. Или же от обстоятельств.

Когда-то эта простая деревянная веранда казалась гаванью влюбленных. И он был одним из них.

Он приблизился к покрытым подушками деревянным качелям, которые висели здесь с тех пор, как он помнил себя. Висели еще до того, как его родители купили этот дом. С годами они многое переделали, но качели не тронули.

Пробежав пальцем по тяжелой цепи, на которой была подвешена деревянная скамья, он толкнул ее и сел на медленно закачавшуюся доску.

Адам тряхнул головой. Давно, когда он был подростком, и случалось, что его гормоны подавляли разум, он находил неплохое применение старым качелям. Эти марафоны поцелуев — если родителей не было дома — конечно же, доставляли радость, но не с них раскручивался клубок самых дорогих воспоминаний, в которые погрузился Адам, когда сел на качели и мысленно оглянулся назад…

— Отпразднуй со мной, Адам!

Изящная, белокурая Аннабелл с улыбкой триумфа на лице держала высоко в поднятой руке бутылку розового шампанского.

Адам взглянул на нее и подумал: «Да, с тобой у меня будет праздник. Всегда. Везде».

Аннабелл, босая, стояла перед домом на лужайке, а он сидел на веранде, на качелях, прислушиваясь к пронзительному стрекоту кузнечиков.

Адам сидел здесь уже часа два, а может быть, и дольше, часов у него не было, и настроение, в котором он пребывал, стерло представление о времени.

Взглянув на небо, он увидел там, в вышине, полную луну.

— Что ты делаешь на улице так поздно? — Его голос был мягким, тягучим, а обращенная к ней улыбка, снисходительной.

— Ищу кого-нибудь, с кем можно было бы отпраздновать. — Даже в смутном свете лампы на веранде он мог видеть, как блестят ее глаза. — Лианн уже спит. Она очень устала.

Адам усмехнулся.

— Все прошло хорошо, — сказал он. Это было утверждение, а не вопрос. Адам знал, что она, открыв фирму «Свадебные красавицы», трудилась как пчелка, чтобы достичь успеха. Аннабелл провела сегодня первую свадьбу. Он очень хотел быть там, чтобы помочь или просто поддержать ее морально, но после того, как отец перенес последний инфаркт, Адам большую часть времени уделял семейному бизнесу — предприятиям по химчистке.

Аннабелл медленно покачала головой.

— Нет, все прошло не просто хорошо. Все прошло потрясающе! — Смеясь, она подняла бутылку шампанского вверх — прямо статуя Свободы с факелом. — Не могу унять возбуждения. Сна ни в одном глазу. — Она опустила бутылку. — Мне хотелось поделиться с кем-нибудь. И я решила выяснить, подходящее ли у тебя настроение. — Он заметил, как она в сомнении прищурила глаза и заколебалась. — Так как?

— Как? — повторил он тихо. — О чем ты спрашиваешь? То ли у меня настроение?

Она кивнула.

Адам вздохнул.

В настроении ли он, чтобы отпраздновать событие? Пожалуй, нет. Но сидеть одному на веранде, размышлять о будущем… От этого его настроение не улучшится.

Он взглянул на нее с кривой улыбкой, отражавшей его настроение. Кивнул в сторону пузатой бутылки, которую она держала за горлышко.

— Стаканы принесла?

Улыбка Аннабелл исчезла так быстро, что лицо ее стало комичным.

— Забыла. У меня их столько… Я заказала огромное количество стаканов. Могу сбегать домой.

— Нет. — Теперь, когда она была здесь, когда вошла в его ночь, Адам не хотел отпускать ее. Она была его душой и жизнью. Она была тем, в чем он нуждался.

Аннабелл. После гибели ее родителей они стали близки как никогда. Иногда ему казалось, что их дружба была единственным, что не давало ему сойти с ума. Большинство их сверстников еще учились в колледже и ходили на вечеринки. Адама не интересовали ни колледж, ни суетливая светская жизнь, но у него были мечты… которые не осуществятся, если он будет работать по 12–14 часов в этой проклятой химчистке.

Дело открыл его дед, а отец расширил его. У них было сейчас две химчистки, и они собирались открыть третью — если Адам возьмется за ум и будет помогать. Это была мечта отца. И кошмар для Адама.

С Аннабелл он мог расслабиться, поговорить о своих интересах, не чувствуя себя дураком, не опасаясь, что его осудят. Приятно было сознавать, что взамен он может подставить ей плечо — чтобы она выплакалась, если ей хочется. Да, он был чертовски благодарен ей за дружбу. Поэтому сегодня он отпразднует с ней ее успех, хотя у него не было для этого подходящего настроения. Он произнесет соответствующий тост, потому что если кто и заслуживает счастья, так это Аннабелл.