— Слушаю, — прозвучал сонный голос на другом конце провода.

— Привет, Андрюха. Ты рад с утра услышать голос друга? — весело спросил Сергей.

— Я бы с радостью убил этого друга в такую рань и тем более в воскресенье. Кстати, кто это? — спросил еще непроснувшийся Глазов.

— Ну ты даешь, уже и голос мой забыл. Это я, Лобанов, — напомнил о себе Сергей.

— О, Серега, рад тебя слышать, ты откуда звонишь? Тебя очень хорошо слышно, — обрадовался окончательно проснувшийся товарищ.

— Я в Москве, в отпуске, вчера приехал.

— Ну а что мы тогда по телефону говорим? Собирайся и приезжай ко мне. Я дома один, родители на выходные поехали на дачу. У меня есть что накатить. Так что посидим, поговорим, а потом сходим куда-нибудь. Ты, наверно, уже отвык от цивильной жизни?

— Хорошо, но не раньше, чем через два часа, а то меня родители так рано не отпустят. Они вчера меня весь вечер мучили расспросами, а сейчас, видимо, будет продолжение.

— Тогда, когда соберешься, перезвони, может, я еще смогу заснуть, — закончил разговор школьный друг и отключился.

Сергей быстро привел себя в порядок, позавтракал с родителями и собрался к Андрею. Объяснять домочадцам, куда он идет и зачем, долго не пришлось. Они прекрасно понимали, что после полутора лет службы парню очень хотелось встретиться с друзьями и с головой окунуться в гражданскую жизнь.

В девять утра Лобанов стоял на пороге квартиры Глазова. После звонка в дверь Андрей почти сразу открыл, и друзья обнялись.

— Проходи, Серега. Ты не представляешь, как я рад тебя видеть, — Глазов отступил в сторону, пропуская его вперед.

— Я тоже очень рад тебе видеть, Андрюха, — проходя в комнату, сказал Лобанов. Он осмотрелся. В студенческой комнате Глазова со дня их последней встречи произошли разительные перемены. У него на столе стоял двухкассетный японский магнитофон «Sharp», маленький цветной телевизор фирмы «Grundig», на стенах были наклеены рекламные плакаты Саманты Фокс и группы «Скорпионс». В книжном шкафу, где раньше лежали учебники, стояли бутылки с импортными наклейками и фотографии самого Глазова с прославленными спортсменами и актерами. На шкафах и на полу лежали связанные веревками кипы журналов «Юный техник» и «Техника молодежи».

— Что будешь пить? «Рижский бальзам», армянский коньяк, молдавское вино? — с гордостью предложил Глазов.

— Красиво жить не запретишь, — усмехнулся Сергей, — я уже не помню вкуса не первого, ни второго, ни третьего, поэтому на твое усмотрение.

Глазов достал из бара бутылку «Рижского бальзама» и наполнил им два коньячных бокала. В качестве закуски поставил на стол начатую коробку конфет.

— Ну, давай за встречу, — поднял бокал Глазов.

— Давай, — ответил Сергей, и они чокнулись бокалами.

Сделав небольшой глоток, Глазов отставил напиток в сторону, подождал, пока Сергей съест конфету, и сказал:

— А теперь рассказывай, как твоя служба.

Он скрестил руки на груди, откинулся на стуле и приготовился к рассказу.

— Давай лучше ты, я все-таки полтора года не был дома, тут все так изменилось, — попытался избежать повторения вчерашнего рассказа Сергей.

— Это никуда от тебя не денется, пока будем гулять по Москве и друзьям, я все по ходу тебе расскажу и покажу. Так что давай, я весь внимание, — настоял Глазов.

Сделав еще глоток бальзама, Лобанов начал подробно рассказывать о своей службе, начиная с призывного пункта. По мере повествования интерес Глазова к рассказу друга стал постепенно угасать, но он не перебивал его из-за уважения к собеседнику. Лобанов почувствовал это и решил сменить тему.

— Ну а теперь расскажи, как у тебя дела? Что нового в институте? — поинтересовался он.

— В институте я бываю редко. Перевелся на заочное отделение, сейчас на пятом курсе. От армии «откосил», купил «белый билет».

— Это как «откосил»? — не понял смысла сказанного Сергей.

— Да очень просто. Когда перевелся на заочное отделение, меня, как и тебя, сразу вызвали в военкомат. Умные люди посоветовали заявить на медкомиссии, что я с детства страдаю энурезом. Меня положили на обследование на три дня. Каждый вечер я мочился в баночку, а ночью выливал на простыню. В итоге по заключению медкомиссии признан негодным к воинской службе. Конечно, пришлось кое-кому приплатить. Но это того стоит.