— Требуется много времени, чтобы закрыть доступ к оружию неподготовленным людям, добиться выполнения наказаний, предусмотренных законом. Нужен не новый закон, а исполнение уже действующего законодательства. Оно ограничивает продажу и ношение оружия. Пока что этого вполне достаточно. Для перехода к полному запрету на торговлю оружием в стране, где владение им давно уже стало частью уклада жизни, нужно время. К тому же, нелегко изменить психологию граждан, продолжающих верить, что у них есть право защищать свою жизнь и имущество от посягательства, если такая необходимость возникнет.

В октябре 1998 года бразильцы избрали нового президента. Точнее — переизбрали старого. Задолго до того дня, когда 105 млн. избирателей пришли к урнам для голосования, исход выборов ни у кого не вызывал сомнений. Президенту Фернанду Кардозу альтернативы просто не было. Кандидат левых — бывший рабочий Луис Инасиу да Силва [45] (в народе его называли просто Лула [46] ) практически не имел шансов на победу. Это была его вторая неудачная попытка занять президентский дворец.

Бразильцы не очень высоко ценят своих политиков. По их поводу иронизируют, их нередко высмеивают карикатуристы, пресса к ним безжалостна, когда они того заслуживают. И, надо признаться, они часто своими поступками дают повод для этого. Щадят бразильцы только одного президента. В разговорах, в митинговых и парламентских речах редко можно услышать грубость по адресу главы государства. Его могут не любить, но проявлять неуважение, тем более допускать оскорбительные выпады — здесь не принято.

Только один бывший президент заслужил всеобщее осуждение. Это — Фернанду Коллор, молниеносно появившийся на политическом небосклоне и столь же быстро ушедший в небытие. Одни ненавидят его за обманутые надежды, другие недолюбливают за слишком откровенную тягу к богатству. И это в Бразилии, где пристрастием к деньгам никого не удивишь. Просто во всем нужно знать меру и не зарываться. А Ф. Коллор пренебрег этой нравственной нормой, спутав государственную казну со своим собственным карманом, и в результате был отлучен от власти через три года после избрания.

Неблаговидные поступки политических деятелей дают бразильцам основание говорить о том, что политика — дело аморальное. Это подтверждают и факты коррупции среди довольно высоких чиновников.

— Что вы хотите, — говорила мне одна знатная сеньора, — демократия для большинства бразильцев — «вещь в себе». Чтобы привыкнуть жить в условиях открытости и гласности, когда все дела общественного человека просвечивают, как под рентгеном, нужно время. Да и нравы необходимо менять. Трудно преодолеть традиции тех времен, когда сильный делал все, что хотел. В 1989 году мы отдали голоса молодому и энергичному Коллору. После стольких лет правления людей, взращенных в казармах, он казался воплощением надежд на цивилизованную жизнь. На него, — продолжала рассуждать моя собеседница, — возлагали свои надежды выходцы из среднего класса. И не только потому, что он отличался смелостью, молодостью и привлекательной внешностью. В нем видели человека, способного преградить путь к власти коммунисту Луле.

Мои попытки убедить ее в том, что Лула вовсе не коммунист, а скорее социалист, каких немало в коридорах власти в Европе, оказались тщетными. Коммунизм в Бразилии видят везде, где едва мелькнет розовый цвет или прозвучит левая фраза. Поэтому во все времена власти в Бразилии не жаловали носителей прогрессивных идей. В прошлом на них навешивали идеологические ярлыки, жестоко преследовали, бросали в тюрьмы, пытали, а наиболее стойких поборников левой идеи попросту физически устраняли. Так было во времена «Нового государства» Жетулиу Варгаса и в сумрачные годы военного правления (1964–1985 гг.). Да и сейчас «призрак коммунизма» наводит ужас на обывателя в периоды избирательных кампаний.

В Бразилии никогда не было так трудно отличить левого от правого, как сейчас, отчасти из-за того, что никто не хочет считать себя правым. Были времена, когда левого деятеля узнавали по наличию бороды. Однако появление в ходе избирательных кампаний бородача правого толка Энеаса [47] все запутало. Теперь и лозунги не говорят ничего об идеологической ориентации кандидата в президенты или губернаторы. Раньше прогрессивным считался тот, кто защищал социальную справедливость. В конце 90-х годов борьбу с бедностью возглавил председатель сената А. Магальяэс [48] , которого никому в голову не придет причислять к левым. Партия трудящихся, возглавляемая Лулой, решила выбросить из своей программы упоминание о социализме. По инициативе партийных руководителей начались дебаты вокруг этого вопроса в стиле знаменитой фразы президента Ф. Кардозу: «Забудьте то, о чем я писал в бытность свою социологом». Такая идейная чехарда внесла еще большую путаницу в пестрый калейдоскоп бразильской политической жизни. Избирателю очень трудно разобраться во всем этом.

4 октября 1998 г. на избирательных участках Сан-Паулу образовались огромные очереди. Мне пришлось простоять несколько часов, чтобы воспользоваться своим гражданским правом. Очереди в Бразилии — явление довольно редкое. С ними иногда сталкиваешься в банках, на стадионах, транспорте, бирже труда. Но стоять несколько часов в очереди, чтобы выполнить свой гражданский долг? Это трудно понять, не зная бразильских реалий. А все объясняется просто. Голосование в Бразилии обязательное. Мой сосед по дому Маркос на недоуменный вопрос, когда я еще не имел бразильского гражданства и плохо ориентировался в здешней жизни, ответил: «В Бразилии нельзя пренебрегать гражданским долгом. Если у вас в документах не будет отметки об участии в выборах, могут возникнуть неприятности».