Каждые пять лет военные проводили выборы президента страны. Внешне все выглядело вполне демократично, хотя, откровенно говоря, не очень, ибо выборы президента и губернаторов не были прямыми. Военные не доверяли своему народу и очень сомневались в его способности выбрать из двух кандидатов того, кто был в униформе с генеральскими погонами. На таких выборах всегда побеждал тот кандидат, которого военная верхушка выдвигала из своей среды. Иногда кое-кем из политической элиты вдруг одолевало желание поучаствовать в конкурсе на должность президента.

В конце 70-х годов, когда дело шло к очередным выборам, председатель сената банкир Магальяэс Пинту публично заявил о своих президентских амбициях. Этот облысевший старец, согнувшийся под тяжестью своих 70 лет, прошел большой политический путь. Успев побывать депутатом, сенатором, губернатором, министром, он отвечал всем требованиям (по бразильским меркам) для выдвижения на пост президента страны. Кроме одного — у него не было военного мундира. Когда о его кандидатуре заговорили на всех углах, репортер газеты «Жорнал ду Бразил» спросил сенатора, действительно ли он собирается выдвинуть свою кандидатуру на пост президента в обход правительственной партии АРЕНА. М. Пинту подтвердил это. Настойчивый журналист продолжал расспрашивать: «Сенатор, вы уверены, что отвечаете всем требованиям, чтобы занять столь высокий пост? Ведь у вас нет ни военного мундира, ни звезд на погонах»? На такой щекотливый вопрос М. Пинту, хорошо знавший бразильскую политическую кухню, ответил весьма остроумно: «Мне сопутствует путеводная звезда. Она неоднократно помогала преодолевать разные невзгоды, на которые так щедра наша жизнь». Однако путеводная звезда на этот раз не помогла ему. Банкиру Магальяэсу Пинту не удалось дожить до того времени, когда военные наконец вынуждены будут найти забытый путь в казармы, уступив дорогу политикам.

В 1985 году я наблюдал, как под напором народа, эмоции и негодование которого, как пар из котла, стали вырываться наружу, военные ретировались в казармы. К власти пришли гражданские деятели Танкреду Невес [53] и Жозе Сарней. Можете представить, что такое видеть своими глазами встречу бразильцев с демократией! За годы правления военных выросло целое поколение бразильцев, которые были лишены этой привилегии. Каждую неделю в Рио-де-Жанейро и Сан-Паулу тысячи людей выходили на улицы, требуя возврата к прямым выборам главы государства. Как по волшебству, появились три десятка партий, заявивших о своих правах на власть. Мне казалось тогда, что бразильцы немного перебарщивают. Наверное, это результат того, что столько лет им затыкали рот. Стремление к демократии росло в прямой зависимости от количества лет диктатуры. Стены в крупных городах стали ареной, где разыгрывались самые яркие пропагандистские баталии. По красочным картинам на стенах домов можно было наглядно видеть, на чьей стороне симпатии простых людей. Удивительно, сколько в народе было скрыто талантливых художников, специализирующихся на настенной живописи. Нечто подобное мне приходилось наблюдать в Лиссабоне в 1976 году, накануне первых демократических выборов после падения салазаровской диктатуры. Огромная стена, окружавшая политехнический институт, представляла собой красочную панораму политических баталий. В качестве главных персонажей выступали доблестные военные из «движения капитанов», какие-то сумрачные с виду политические агитаторы и идущий за ними простой народ под красными флагами.

В Бразилии народное ликование по поводу возвращения демократии было незабываемым. Я никогда не видел таких грандиозных праздников, кроме карнавала. Как-то мы разговорились с одним знакомым, который был далеко не в восторге от такого эмоционального всплеска по поводу пришествия демократии и прямых выборов, без посредников. Он считал, что правительству сначала следовало бы провести референдум, чтобы выяснить заинтересованность народа в прямых выборах.

— Народ надо готовить к такому разгулу демократии, — настойчиво убеждал он меня.

— Народ или руководителей страны?

— Конечно, народ.

— Ответственность за плавный переход от авторитарного режима к демократии лежит на руководителях страны. Это они должны были заблаговременно подготовиться, а народ к этому всегда готов, — рассуждал я вслух, совершенно забыв, что мне, недавнему иммигранту, лучше было бы придержать язык за зубами. Вероятно, пьянящий дух демократии подействовал и на меня.

Как показала жизнь, бразильцы не очень хорошо были подготовлены к выборам при таком пестром наборе партий и кандидатов. Многие никогда в таких сложных условиях не избирали. Это ведь не одно и то же — выбирать из двух партий на парламентских выборах и из двух кандидатов в президенты или губернаторы.

Теперь в Бразилии многое иначе. Демократия набрала силу. Восстановлено избрание президента и губернаторов путем прямых выборов. Разрешена деятельность политических партий. В Национальном конгрессе представлены политические силы, стоящие на диаметрально противоположных позициях, — от коммунистов и «зеленых» до евангелистов и консерваторов, бывших когда-то опорой военного режима. Всем нашлось место на политическом Олимпе, хотя по сути мало что изменилось. Реальная власть как принадлежала «денежным мешкам», так и остается в их руках. И на этом никак не отражается смена политических партий у власти. Партийная мозаика так усложнилась и запестрела, что порой трудно понять, чьи интересы выражают те или иные партии, оказавшиеся у власти в результате выборов.

Демократия оттенила в бразильской жизни немало побочных явлений, которые существовали и раньше, но так резко не бросались в глаза. При авторитарных режимах о негативных сторонах жизни не принято было распространяться в газетах и по телевидению, говорить громко с парламентской трибуны. Теперь прозрачность общественной жизни позволяет ставить такие проблемы правового и нравственного характера, о которых раньше вслух не говорили. Прежде всего, это касается незаконного обогащения и коррупции. И кто только не замешан в этих грехах — депутаты конгресса и муниципальных палат, губернаторы и мэры!

В сенате долгое время обсуждался проект закона о ежегодных проверках доходов лиц, занимающих государственные должности. Даже если закон когда-нибудь будет принят, что очень сомнительно, он мало что изменит. Останутся лазейки, которые помогут жуликоватым чиновникам избежать наказания. Например, сомнительные доходы можно записать на подставных лиц или родственников. Но в любом случае такой закон стал бы первым шагом в борьбе с незаконным обогащением политиков и чиновников.

В наши дни коррупция стала банальной вещью. Такое положение дел не может не возмущать честных бразильцев. Когда утром житель Сан-Паулу или Рио-де-Жанейро берет газету «Фолья де Сан-Паулу» или «Жорнал ду Бразил» и узнает об очередной финансовой афере в верхах, он не в состоянии сдержать свое возмущение. Иногда он берется за ручку и пишет в газету, имеющую специальную рубрику для писем читателей. Ее очень интересно читать. Из писем узнаешь очень много о жизни простых людей и о том, что они думают о политиках, министрах, губернаторах и мэрах. Так формируется общественное мнение. В Бразилии оно пока еще слабое, незрелое. Это естественно. Иного не может быть в стране, всего лишь 117 лет назад избавившейся от рабства и долгие годы сносившей ограничения авторитарных режимов.