— Извини, — сказал я Нике и погладил ей пальцы.

— Ничего, — еле слышно выдохнула она. — Смотри туда, ещё пропустишь что-нибудь.

Я послушался. Однако пропускать было нечего, сцена опустела, над соплом фантомайзера рассеивалось лёгкое облачко пара. Что произошло в кабинете мэра дальше, никто из нас не увидел — лекция по социологии закончилась на час с лишним раньше положенного срока.

Народ потянулся к выходу, возбуждённо галдя. У дверей образовались пробки, в густой толпе перемешались чипованные и нечипованные граждане, синтеты и естеты. Ника выбралась в проход и стала спускаться, не глядя, иду я за ней или нет. «Чем-то обидел её опять», — подумал я и позвал:

— Ника! Подожди, пока народ рассосётся!

Но она только плечами передёрнула. Я заметил, — ищет кого-то. И тут же выяснилось, кто был ей нужен.

— Бенито!

Я поспешно скатился следом за Никой Нэйм. Нельзя оставлять её одну, всё-таки она полезла в свару из-за меня. Это я так думал, на деле всё обернулось по-другому.

Вождь естетов ещё сидел в первом ряду, возя пальцем по экрану своей навороченной «таблетки». Ника остановилась в шаге от него и спросила:

— Что вы за спектакль здесь устроили?

— А? — вздрогнул Беня. — Спектакль?

— Только не изворачивайся! — прошипела Ника. Я понял, что она в бешенстве, причём не я тому виной. Она стояла, уперев в бёдра сжатые кулачки, против Бенито (глаза их были примерно на одном уровне) и слова не говорила, а выплёвывала:

— Вы! С ним вдвоём! На пару!

В глазах Бенито мелькнуло понимание, он ухмыльнулся кривовато и не слишком весело. Я не понимал ничего. С кем вдвоём? Он ответил:

— Думаешь, это была совместная промоция? Ошибаешься. Он опять оставил меня с носом.

— Враньё! Ты эти сказки своим олухам будешь рассказывать! — горячилась Ника. Я на всякий случай подошёл ближе. Олухов поблизости заметно не было, но предводитель их вполне мог посчитать себя обиженным.

— Мои олухи, девочка моя…

— Я не твоя девочка.

— Мои олухи, — буркнул Бенито, — тоже больше не мои олухи. Говорю же, старик меня опять столкнул с дороги. Видишь?

Бенито указал на пустые скамейки.

— Кого? — не поняла Ника.

— В том-то и дело, что никого. Кто-то из них получил письмо от мэрской корпорации. И они всем скопом потянулись заключать договоры. Может быть, они правы.

Бенито вздохнул и стал запихивать «таблетку» в чехол, продолжая цедить сквозь зубы:

— Они теперь давятся в очереди за дримодемами, а старик тем временем развлекается с этой смазливой подстилкой у себя в Верхнем. С лучшей студенткой. Дриммастер! Новая профессия! Самая древняя.

Тут я сообразил, о ком он, и на какое-то время забылся. Когда опомнился, в руках у меня был воротник Бениной стильной рубашки; её хозяин дёргался, хватаясь за край столешницы. Оказывается, я стал вытаскивать его наружу прямо поверх ряда. Переклинило просто, это со мной бывает.

— Да оставь же его! — пищала Ника и пыталась оттащить меня. Сзади кто-то спросил глубокомысленно и довольно громко: «Чего это они?» Смех, да и только. Я бы рассмеялся, если б не был так зол. Глупое положение. Всё-таки я выпустил Беню, и тот сполз обратно. Показалось мне, сейчас он полезет в драку, но нет. Бенито уселся, как будто ничего не произошло, и глянул на меня надменно.

— Видишь, Ника? — проговорил он слегка придушенным голосом, глядя при этом не на неё, а на меня. — Твой дружок беспокоится о чести дамы. Рыцарь ордена Непорочной Златокудрой Афрокожей Девы. Господи, в каком дерьмовом мире мы живём! Вокруг одно злобное дурачьё. Ещё немного, и я решу, что старик прав, и тоже подпишу договор.

— Мир от этого лучше не станет, — сказала Ника, пытаясь влезть между нами. — Дримодем — та же чиповка, только без чипа.

— Нет, не та же, — возразил Бенито. — Ты ничего не поняла, как всегда. Слышала, же? Он дуплекс, а не симплекс. Старик в чём-то прав. Мир надо изменить.

— Тебе бы только мир менять, — фыркнула Ника. Ей удалось-таки оттеснить меня в сторону. Справившись с этим непростым делом, она потащила меня под руку прочь, но на ходу добавила, обернувшись к Бене:

— Яблочко от яблоньки… Я понимаю, почему ты так неравнодушен к Далиле.

И больше ничего. Что она имела в виду, я понял гораздо позже, иначе не дал бы увести себя так просто.

В лифте мы молчали. Несколько слов, сказанных о Далиле, беспокоили меня больше, чем мне самому хотелось. О чём думала Ника, не знаю. Я вспомнил о ней, только когда добрался в своих размышлениях до начала разговора с Бенито. Получалось, Ника знала о нём гораздо больше, чем я. Откуда? Что-то похожее на ревность опять шевельнулось во мне, я удивился даже. Ника мне друг, не больше. При чём здесь ревность? Я искоса глянул на девушку, которая вела меня куда-то под руку. Губы плотно сжаты, уголок рта — книзу. Ника Нэйм думала о чём-то неприятном, от этого лицо её показалось мне особенно некрасивым.