После перехода частями Красной Армии советско-финляндской границы президент Финляндии К. Каллио на заседании Государственного совета объявил, что республика находится в состоянии войны. [427]

В сентябре 1939 г., начиная «освободительный поход» в Польшу, большевистское руководство умело использовало реальный факт оставления польским правительством своей столицы и перехода его на румынскую территорию. Он был взят на вооружение в советской пропаганде для обличения «незадачливых руководителей» Речи Посполитой и обоснования антипольской акции. Замышляя финскую кампанию, в Москве намеревались использовать подобного рода неблаговидный предлог с целью бросить тень теперь уже на правительство Финляндии. В.М. Молотов, принимая 4 декабря 1939 г. в Москве шведского посланника В. Винтера, безапелляционно заявил, что советская сторона не признает правительства, «покинувшего г. Хельсинки и направившегося в неизвестном направлении». В то же время глава советского внешнеполитического ведомства напомнил о подписании договора о дружбе и взаимопомощи между СССР и Народным Правительством Финляндской Демократической Республики (НПФДР), назвав его «надежной основой развития мирных и благоприятных отношений между СССР и Финляндией». [428]

Так называемая «Финляндская Демократическая Республика», согласно официальной советской версии, была создана 1 декабря 1939 г. в местечке Терийоки, только что занятом частями Красной Армии. Этому якобы предшествовало «Обращение ЦК Компартии Финляндии» от 30 ноября, адресованное «трудовому народу» страны, в котором анализировались причины, приведшие к возникновению советско-финляндского вооруженного конфликта, а также содержался призыв к созданию правительства левых сил. [429]

Однако данная версия не выдерживает никакой критики. Тексты вышеупомянутого «Обращения…» и «Декларация Народного Правительства Финляндии», не были получены с помощью «радиоперехвата», как это утверждалось Телеграфным Агентством Советского Союза. По воспоминаниям Г.Л. Ходакова, являвшегося тогда слушателем Военной академии связи им. С.М. Буденного (Ленинград), жители города восприняли эти сообщения «как должное, поскольку сомневаться в то время было опасно». Однако руководство военной академии, где обучался Ходаков, решило «для большей убедительности» поместить в многотиражной газете материал о том, что на учебной радиостанции перехвачены вышеназванные «Обращение…» и «Декларации…». Перед двумя курсантами была поставлена задача: дать в многотиражку заметку о том, что им удалось на коротковолновых станциях перехватить обращение финского Народного правительства, то есть помимо сообщения ТАСС подтвердить факт «радиоперехвата» и радиоприем. Для пущей убедительности комиссар факультета намекнул, что отказ от выполнения этого задания может повлечь за собой тяжелые последствия. Он даже попытался обвинять обоих курсантов, засомневавшихся было в правомочности предложенного им «ответственного дела», в попытке «оспаривать достоверность сообщения ТАСС». В конечном счете они вынуждены были осуществить намеченный «радиоперехват». [430]

Что касается проектов «Обращения…», «Декларации…» и так называемого «Договора о взаимопомощи и дружбе между Советским Союзом и Финляндской Демократической Республикой», заключенного 2 декабря 1939 г. в Москве, то они были составлены на русском языке (а не переведены с финского) в НКИД СССР, подверглись рукописной правке В.М. Молотовым и А.А. Ждановым. [431]

Молотов особо подчеркнул в тексте «Обращения…», что исходная цель «народного правительства» – «не поддержка Советского Союза», а «восстание против существующего правительства Финляндии». Он предложил внести в документ и тезис о том, что «независимая и самостоятельная Финляндия возможна лишь в дружбе с СССР». [432] В свою очередь, именно А.А. Жданов начертал слова «Радиоперехват. Перевод с финского», которым сопровождался заголовок «Декларации Народного Правительства Финляндии». Он же вписал фамилии членов «правительства Финляндской Демократической Республики», перечисленных в этом документе. [433]

Таким образом, и «Обращение…», и «Декларация…» являлись своеобразными «домашними заготовками» сталинского руководства на начальном этапе вооруженного вторжения в Финляндию. 28 ноября 1939 г. О.В. Куусинен доверительно сообщил резиденту советской разведки, что в Москве в ближайшее время будет объявлено о признании его (Куусинена) правительства, а «через 2-3 дня последует сообщение о подписании с правительством Демократической Республики Финляндии… договора о сотрудничестве и взаимопомощи». [434] 30 ноября в Ленинграде прошло совещание Куусинена с будущими членами его «кабинета», где были изложены ближайшие задачи еще не провозглашенной ДРФ. [435]

Что касается текста «Обращения ЦК Компартии Финляндии», то он изобиловал пропагандистскими штампами явно не финляндского происхождения. Так, в документе говорилось: «Больше чем в течение 21 года наша страна (sic. – В.Н.) была, подобно панской Польше (выделено мной. – В.Н.), гнездом антисоветских интриг…». Но, как уже упоминалось, сомнительный приоритет в изобретении бессмысленного термина «панская Польша» принадлежал советской пропаганде. В вышеупомянутом «Обращении…» утверждалось, что правительство Финляндии (не путать с «Народным Правительством Финляндии!») не может защищать дело мира, ибо оно является правительством поджигателей войны (выделено мной. – В.Н.)». Хорошо известно, что выражение «поджигатели войны» – одно из наиболее распространенных советских пропагандистских клише 1930-х гг.

В «Обращении…» и в «Декларации…» встречается утверждение: Красная Армия якобы придет в Финляндию не как завоеватель, а как освободитель финского народа, не как враг, а как друг этого народа. [436] Между тем стереотипная формулировка «мы идем не как завоеватели, а как освободители», адресованная личному составу частей РККА, уже использовалась в период антипольской сентябрьской акции 1939 г. Она же встречается и в приказе войскам Ленинградского военного округа, изданном в день начала войны против Финляндии. [437]

В «Декларации…» зафиксировано следующее утверждение: «Для участия в совместной борьбе рука об руку с героической Красной Армией СССР народное правительство Финляндии уже сформировало первый финский корпус, который в ходе предстоящих боев будет пополняться добровольцами из революционных рабочих и крестьян и должен стать крепким ядром будущей народной армии Финляндии». [438] Между тем формирование «финского корпуса» («финской народной армии») начало еще в ноябре 1939 г. советское военное ведомство. В письменных распоряжениях народного комиссариата обороны, датированных 11-19 ноября, ставилась задача укомплектования из числа финнов и карел особого соединения (106-й стрелковой дивизии). 23 ноября на основе этой дивизии стали создаваться управление и части горно-стрелкового корпуса, который затем получил название 1-го горно-стрелкового корпуса Финской народной армии. [439] В программе «правительства» Куусинена, провозглашенной 1 декабря 1939 г., в частности, недвусмысленно подчеркивалось: «Первому финскому корпусу предоставляется честь принести в столицу (Хельсинки. – В.Н.) знамя Финляндской демократической республики и водрузить его на крыше президентского дворца, на радость трудящимся и страх врагам народа». [440] В приведенном пассаже зловещий термин «враги народа» явно выказывает «московское» авторство всего документа.