В ту ночь Гарри плохо спалось. Ранним утром, лёжа в постели, он мысленно возвращался в ночь накануне проникновения в Министерство магии и вспоминал, что тогда все чувствовали решимость, почти восторг. Теперь же его одолевали приступы беспокойства, мучили сомнения. Он никак не мог избавиться от страха, что ничего не получится. Он твердил самому себе, что план их хорош, что Рукрюк знает, что им предстоит, что они хорошо подготовлены к возможным трудностям. И всё-таки ему было не по себе. Пару раз Гарри услышал, как пошевелился Рон, и был уверен, что он тоже е бодрствует, но кроме них в гостиной спал Дин, и Гарри промолчал.

Наконец-то наступило шесть утра — теперь можно было, выскользнув из спальных мешков, в полумраке одеться и осторожно выбраться в сад, где они должны были встретиться с Гермионой и Рукрюком. Рассвет выдался морозный, но стоял уже май, и ветра почти не было. Гарри посмотрел вверх — на тёмном небе всё ещё слабо мерцали звёзды, и прислушался к шуму волн, набегавших на скалу и отступавших обратно в море. Он будет скучать по этому звуку. Из красной земли на могиле Добби уже пробивались зелёные росточки — через год холмик покроется цветами. Белый камень с именем эльфа уже выглядел побитым непогодой. Теперь Гарри видел, что для могилы Добби, пожалуй, не найти места красивей, но как же до боли грустно было с ним расставаться. Глядя на могилу, Гарри снова спросил себя, как эльф узнал, куда идти их спасать. Он задумчиво поднял руку к мешочку, всё ещё висевшему у него на шее, и нащупал осколок зеркала, в котором он точно видел глаз Дамблдора. И тут звук открывающейся двери заставил Гарри обернуться. По лужайке к ним шла Беллатрикс Лестранж с Рукрюком. Она на ходу засовывала бисерную сумочку во внутренний карман ещё одной старой мантии, которую они взяли на площади Гриммолд. Гарри, прекрасно зная, что на самом деле это Гермиона, всё же не смог подавить дрожь отвращения. Беллатрикс была выше него, по спине волнами спускались длинные чёрные волосы, из-под тяжёлых век на него презрительно смотрели её глаза. Но потом она заговорила, и сквозь низкий голос Беллатрикс Гарри расслышал Гермиону.

— На вкус она такая мерзкая, хуже корнестража! Ладно, Рон, иди сюда, я тебе сделаю…

— Хорошо, но помни: слишком длинная борода мне не нравится.

— Ой, ну честное слово, при чём тут красота?

— Да нет, она просто мешает! Но мне, кстати, понравился нос покороче, попробуй сделать его как в прошлый раз.

Гермиона со вздохом принялась за работу, тихонько бормоча и изменяя разные детали внешности Рона. Вид у него должен был получиться совершенно другой, а исходящая от Беллатрикс зловещая аура должна была его защищать. Гарри же и Рукрюк должны были спрятаться под плащом-невидимкой.

— Ну вот, — сказала Гермиона, — как он тебе, Гарри?

В новом обличье Рон был просто неузнаваем. Однако, подумал Гарри, это только потому, что он хорошо знает Рона. Волосы Рона стали длинными и волнистыми, у него появились густые тёмно-русые борода и усы. Веснушки исчезли, нос стал коротким и широким, а брови тяжёлыми.

— Ну, не в моём вкусе, но сойдёт, — ответил Гарри. — Ну что, пошли?

Все трое обернулись на Дом из ракушек, притихший и тёмный под угасающими звёздами. А потом обернулись и зашагали к тому месту за оградой, где прекращалось действие чар доверия и можно было дизаппарировать. Как только они прошли ворота, Рукрюк заговорил:

— Думаю, теперь, Гарри Поттер, мне надо забраться наверх?

Гарри пригнулся, и гоблин вскарабкался ему на спину, сцепив руки у него на горле. Рукрюк не был тяжёлым, но Гарри было неприятно чувствовать его и ту неожиданную силу, с которой он забрался вверх. Гермиона вытащила из бисерной сумочки плащ-невидимку и набросила на них обоих.

— Идеально, — сказала она, нагибаясь, чтобы проверить, не видны ли ноги Гарри. — Ничего не вижу. Пойдём.

Гарри повернулся на месте с Рукрюком на плечах, изо всех сил сосредотачиваясь на "Дырявом котле", постоялом дворе у входа в Косой переулок. Они погрузились в давящую тьму, гоблин вцепился в него ещё крепче, а через несколько секунд Гарри ощутил под ногами мостовую и открыл глаза на Чаринг-Кросс-роуд. Вокруг сновали магглы с кислыми раноутренними лицами, даже не подозревая о существовании постоялого дворика. Бар в "Дырявом котле" был почти пуст. Том, сгорбленный и беззубый хозяин заведения, натирал стаканы за барной стойкой. Пара колдунов, вполголоса переговаривавшихся в дальнем конце бара, взглянули на Гермиону и снова исчезли в своём тёмном углу.

— Мадам Лестранж, — пробормотал Том, услужливо склоняя голову, когда Гермиона задержалась около него.

— Доброе утро, — ответила Гермиона, и Гарри, под плащом с Рукрюком на закорках пробираясь мимо Тома, заметил, что бармен удивлён.

— Слишком вежливо, — шепнул Гарри на ухо Гермионе, когда они вышли из гостиницы на задний двор. — Надо обращаться с людьми, как с отбросами!

— Ладно, ладно!

Гермиона вынула палочку Беллатрикс и постучала по кирпичу в ничем не примечательной стене перед ними. Кирпичи в ней тут же закрутились и завертелись. Среди них появилась дыра, и она всё расширялась и расширялась, пока не превратилась в арку, которая вела на узкую мощёную булыжником улочку, Косой переулок. Было тихо, магазины только открылись, и никто ещё не вышел за покупками. Мощёная булыжником извилистая улица теперь сильно отличалась от того оживлённого местечка, которое посетил Гарри так много лет назад перед своим первым семестром в Хогвартсе. Никогда ещё столько магазинов здесь не было заколочено, зато со времён его последнего визита появилось несколько новых заведений, посвящённых тёмным искусствам. С плакатов, которыми были заклеены многие окна, на Гарри смотрело его собственное лицо, сопровождаемое неизменной надписью:

Тут и там в дверях лавочек жались какие-то люди в лохмотьях. Гарри слышал, как они жалобно выпрашивали у редких прохожих золото, уверяя, что они действительно волшебники. У одного была окровавленная повязка на глазу. Друзья двинулись по улице, и нищие, завидев Гермиону, как будто растворялись перед ней, опуская на лица капюшоны и убегая как можно быстрее. Гермиона с любопытством смотрела им вслед, пока человек с окровавленной повязкой, шатаясь, не преградил ей путь.

— Мои дети, — надсаженным голосом, как безумный, взвыл он, наставив на неё палец. — Где мои дети? Что он с ними сделал? Ты же знаешь, ты знаешь!

— Я… но я действительно… — запинаясь, пробормотала Гермиона.

Нищий кинулся на неё, метя в горло. Вдруг раздался грохот, мелькнула красная вспышка, и он отлетел назад, упав без чувств навзничь. Рядом стоял Рон, всё ещё держа волшебную палочку в протянутой руке, и борода не могла скрыть потрясения, написанного у него на лице. По обеим сторонам улицы в окнах появились лица; кучка зажиточного вида прохожих, подобрав полы мантий, мелкой рысью припустили прочь с места происшествия. Да, незаметным появление заговорщиков в Косом переулке назвать было нельзя. Гарри подумал уже, не лучше ли пока уйти и попробовать придумать другой план. Но не успели они ни шевельнуться ни посоветоваться, как позади раздался крик: