— Может быть, он врет, — сказал Гарри, снова открыв глаза. — Рукрюк. Может, Гриффиндор не брал меча. Откуда нам знать, верна ли гоблиновская версия истории?

— Какая разница? — спросила Гермиона.

— От этого зависит, как мне к этому относиться, — ответил Гарри.

Он глубоко вдохнул.

— Скажем ему, что он сможет получить меч только после того, как поможет нам забраться в ячейку, — но постараемся не говорить ему, когда именно он сможет получить его.

На лице Рона медленно расплывалась улыбка. Гермионо же выглядела испуганной.

— Гарри, мы не можем…

— Он сможет получить его, — продолжил Гарри, — после того, как мы разобьем им все Хоркруксы. Я позабочусь, чтобы тогда он получил его. Я сдержу слово.

— Но ведь это могут пройти годы! — воскликнула Гермиона.

— Я знаю, но ему знать не обязательно. Я не совру… в общем-то.

Гарри встретил ее взгляд с вызовом, смешанным со стыдом. Он помнил слова, выгравированные на воротах в Нурменгард: "Для всеобщего блага". Он прогнал эту мысль. Разве у них был выбор?

— Мне это не нравится, — произнесла Гермиона.

— Мне, в общем-то, тоже, — признался Гарри.

— А мне кажется, это гениально, — сказал Рон, снова поднимаясь на ноги. — Пойдемте, скажем ему.

Вернувшись в малую спальню, Гарри огласил предложение, стараясь сформулировать его так, чтобы не назвать определенного времени передачи меча. Гермиона хмурилась, уставившись на пол, пока он говорил; это его раздражало, так как он боялся, что она может их выдать. Но Рукрюк не смотрел ни на кого, кроме Гарри.

— Обещаешь ли ты мне, Гарри Поттер, что отдашь мне меч Гриффиндора, если я помогу тебе?

— Да, — ответил Гарри.

— Тогда по рукам, — отозвался гоблин, протянув ему руку.

Гарри пожал ее. Ему хотелось знать, разглядели ли эти черные глазки опасения в его глазах. Затем Рукрюк отпустил его руку, хлопнул в ладоши и сказал: "Итак. Начнем!"

И будто они снова готовились проникнуть в Министерство. За работу принялись в малой спальне, погруженной, по желанию Рукрюка, в полутьму.

— Я был в ячейке Лестранж только однажды, — сообщил им Рукрюк, — когда мне было приказано положить в нее поддельный меч. Это одно из самых старых хранилищ. Самые древние колдовские семьи хранили свои сокровища на самом глубоком уровне, где находятся самые большие и самые надежные ячейки…

Они запирались в крохотной, похожей на шкаф комнате часами напролет. Неспешно дни превращались в недели. Приходилось решать проблему за проблемой, и немаловажной была та, что их запасы Оборотного зелья сильно истощились.

— Здесь и осталось-то всего на одного, — сказала Гермиона, взбалтывая густое, похожее на грязь зелье на свет лампы.

— Хватит, — отозвался Гарри, изучавший нарисованную Рукрюком карту самых глубоких ходов.

Остальные обитатели Коттеджа ракушек не могли не заметить, что что-то происходит, особенно когда Гарри, Гермиона и Рон стали появляться только за столом. Никто их ни о чем не расспрашивал, хотя Гарри нередко чувствовал, как взгляд Билла останавливается на них троих, задумчивый, озабоченный.

Чем дольше они проводили время вместе, тем больше Гарри понимал, как ему не нравится этот гоблин. Рукрюк оказался неожиданно кровожадным, смеялся, когда речь шла о страданиях слабых существ, и, казалось, лелеял надежду навредить другим волшебникам на пути в ячейку Лестранжей. Гарри чувствовал, что Рон и Гермиона разделяли его неприязнь, но это не обсуждалось: Рукрюк был им нужен.

Гоблин весьма неохотно ел с ними за одним столом. Даже после того, как его ноги зажили, он все еще просил, чтобы еду относили ему в комнату, как и все еще слабому Олливандеру, пока Билл (после того, как Флер возмутилась) не сходил наверх и не сказал, что дальше так продолжаться не может. После чего Рукрюк присоединился к ним за переполненным столом, хотя и отказался есть ту же еду, настояв вместо этого на сыром мясе, кореньях и разнообразных грибах.

Гарри чувствовал, что он в ответе за это: в конце концов, именно он настоял на том, чтобы гоблин остался в ракушечном коттедже, чтобы Гарри смог расспросить его; это была его вина, что все семейство Уизли должно было прятаться, что Билл, Фред, Джордж и мистер Уизли больше не могли работать.

— Прости, — сказал он Флер одним ненастным апрельским вечером, когда помогал ей готовить ужин. — Я не хотел впутывать вас во все это.

Она только что заколдовала ножи, и те принялись рубить стейки для Рукрюка и Билла, который предпочитал мясо с кровью после того, как на него напал Грейбек. Пока ножи быстро резали за ее спиной, слегка раздраженное выражение ее лица немного смягчились.