Переложение налогов может проделывать замысловатые траектории и подчас иметь самые неожиданные и нежелательные последствия. Известен такой случай (Пруссия, XIX в.). В розничной торговле большие универмаги приобрели такую силу на рынке, что мелкие торговцы стали не выдерживать конкуренции. Массовое их разорение означало бы, что универмаги станут монополистами в своих городах. Желая этого избежать, правительство решило помочь мелким торговцам и ввело налог на универмаги в размере 2 % их торгового оборота. Расчет был на то, что универмаги поднимут свои цены на 2 % против рыночного уровня — и мелкие торговцы (свободные от этого налога) станут более конкурентоспособными.

Правительство долго не могло понять, почему после этого у мелких торговцев дела стали идти еще хуже. А вышло так. Универмаги не стали повышать свои цены. Вместо этого они от всех своих поставщиков потребовали… снизить их цены на 2 %. Поскольку такие универмаги были выгодными клиентами (они брали товар большими партиями и регулярно), их поставщики — заводы, фабрики и пр. — подчинились. Налог оказался переложенным на них. Однако эти предприятия тоже сумели переложить этот налог. На кого? На других своих заказчиков, от которых они мало зависели, т. е. на мелких торговцев. Эти теперь должны были покупать товар на 2 % дороже. Налог не только не достиг своей цели (уменьшить прибыль универмагов), но и ухудшил то, что должен был улучшить.

Такое случалось прежде, случается и сейчас. Учащаются жалобы на безработицу. Правительство решает: введем налог на предметы роскоши. Тогда богатые, мол, сократят свое потребление, а лишние средства вложат в производство и создадут новые рабочие места. На деле снижение продаж предметов роскоши уменьшает заказы соответствующим капиталистам, и последние вынуждены увольнять часть своих рабочих. Безработица не уменьшается, а увеличивается.

В XVII–XVIII вв., когда еще не было ни машин, ни фабрик, весь труд был ручным и выполнялся большей частью на дому (даже если рабочий трудился на хозяина), многие говорили, что рабочему свойственна лень и он делает лишь столько, сколько нужно, чтобы хватило на еду да одежду. Считалось, что, если рабочего как-то подстегнуть, он сможет трудиться активнее и за день делать больше. Тогда будут расти прибыли капиталистов, а значит, и их капиталы. Последнее означало расширение всяческих оборотов в торговле и экономическое благосостояние для всех.

Но как подстегнуть рабочих? Давайте введем налоги на хлеб, пиво и пр. Питание станет дороже, рабочие будут вынуждены трудиться больше, торговля будет расширяться, капиталы расти и т. д.

Сказано — сделано. Вводится налог на продажу хлеба. Цена его поднимается. Рабочие… Что же делают рабочие? Угрожая забастовкой, требуют поднять им заработную плату. Хозяева вынуждены согласиться. Их прибыли снижаются, рост капиталов замедляется, обороты сокращаются… Все выходит наоборот.

Однако такие случаи, когда можно проследить все траектории переложения и выявить конечного плательщика какого-то налога, а также все другие его экономические последствия, бывают редко. Гораздо чаще общество не в состоянии даже дать себе отчет в том, к чему же привело введение того или иного налога. В прошлом веке в Пруссии был введен налог на помол муки и убой скота. Двадцать лет потребовалось одному экономисту, чтобы собрать сведения (по городам, где налоги эти действовали, и по городам, где они не действовали), сравнить цены на муку и мясо за ряд лет и показать, что эти налоги, скорее всего, ложатся на потребителя.

В 1992 г. правительство России ввело налог на добавленную стоимость (НДС) в размере 18 % по всей стране и по всем производствам и отменило государственные дотации убыточным предприятиям. Цель была в том, чтобы увеличить доходы государства и уменьшить его расходы. В прошлые годы имело место хроническое превышение расходов над доходами, разницу (бюджетный дефицит) государство покрывало печатанием денег; бумажек становилось все больше, товаров от этого не прибавлялось, а цены росли. Новообразованное правительство решило бороться с инфляцией, ликвидировав бюджетный дефицит или снизив его до минимума.

Что последовало? НДС с добывающих отраслей стал перекладываться по цепочке покупателей. При этом на каждом этапе добавлялся "свой" НДС. Все цены, начиная с расчетов между предприятиями, стремительно взлетели и ударили по конечному потребителю — населению. Инфляция не замедлилась, а усилилась.

Начался рост зарплаты государственных служащих, следом — шахтеров и других наиболее организованных рабочих. За ними пошли пенсионеры. Потом учителя, врачи, почтальоны, шоферы и т. д. Последовали указы об общем повышении заработной платы. Изрядные суммы ее, а также пенсии выплачиваются из государственной казны — ее расходы вместо уменьшения стали расти.

С другой стороны, лихорадка цен (на фоне распада СССР и разрыва привычных цепочек "поставщик — заказчик") вызвала определенную анархию в производстве. То нет сырья, то нет сбыта продукции. Расходы растут, доходы снижаются. Заказчикам нечем заплатить своим поставщикам — отсюда новые обрывы цепочек и снова недополучение доходов. Это назвали "кризисом неплатежей". Производство стало сокращаться, начался общий спад, и как следствие стали сокращаться поступления в казну НДС.

Спад продолжается. Предприятиям нечем платить зарплату, они под угрозой закрытия. Стране угрожает массовая безработица. Правительство принимает решение снять острую ситуацию с неплатежами. Как это сделать? Выделить деньги из государственной казны. Ее расходы еще больше растут на фоне сокращения доходов. Дефицит покрывается печатанием новых бумажек.

Данное описание очень схематично и приблизительно. Этот период еще долго будут изучать. Сейчас трудно сказать, что было ошибкой, а что — вынужденной мерой. Очевидно, что введение НДС в размере 18 % было сделано без предварительной проработки возможных последствий этого шага. Правда, подобная проработка — дело такое сложное, что все последствия предусмотреть вряд ли возможно. В таких случаях бесценное значение приобретает наработанный опыт поколений.