Тони и Рокко прошли через Французский квартал и подошли к телефонному автомату на углу Бурбон и Сент-Питер, недалеко от заведения «Пэт О'Брайенз». Тони все время смотрел по сторонам. Он знал, что пославший записку обязательно будет наблюдать за ним.

Французский квартал, как всегда, кишел людьми. Туристы — некоторые еще трезвые, некоторые уже теплые — и местные слонялись по улицам в поисках развлечений, болтали, хохотали. Из открытых дверей баров, ресторанов и сувенирных лавок на Бурбон-стрит лилась музыка — джаз, блюз, кейджн и рэп, все вперемешку. Звуки Французского квартала нельзя было спутать ни с чем. Так же как и запахи: «фирменная» смесь ароматов красного перца, соуса «хот кристал», креветок, устриц, соуса «табаско», сэндвичей «по-бой», хот-догов, мочи и блевотины.

Тони понял, что еще немного — и он раскроит кому-нибудь башку. Или попросит Рокко сделать это. Именно в этот момент телефон зазвонил. Тони схватил трубку.

— Кто это? — рявкнул он.

— Как поживаешь, Тони? — спросил его мужской голос.

Голос Тони не узнал. Может, он слышал его раньше, может, нет, но его собеседник говорил так, будто они были знакомы.

— Кто это? — повторил Тони.

— Погоди, не торопись, — сказал мужчина. — Узнаешь, когда нужно будет.

Тони сжал трубку.

— У меня для тебя новости, чувак. Я не из тех, кого можно дергать за одно место. Когда узнаю, кто ты, я отрежу.

— У меня есть к тебе предложение.

Тони глубоко вздохнул и постарался успокоиться.

— Ко мне в кабинет с утра до ночи приходят люди. И все с предложениями. Я не обсуждаю дела, стоя в сраной телефонной будке.

На том конце провода молчали. Тони, устав слушать шуршание и потрескивание в телефонной трубке, не выдержал:

— Какое еще предложение?

— У меня есть для тебя информация.

— И ты за нее кое-что хочешь, так?

— Конечно.

— Какая информация?

— Встретимся у «Толстого Гарри» через час.

— Да пошел ты, — фыркнул Тони.

— Поверь мне на слово — тебе нужна эта информация.

— Я не собираюсь нигде с тобой встречаться. Иди в задницу. Я даже не знаю, кто ты.

— Через час, Тони.

Вот наглый сукин сын! Разговаривает с Тони, словно с лакеем, указывает. Что за информация может быть у этого клоуна? Что такого интересного он может предложить?

— Как я тебя узнаю?

— Не беспокойся, — хмыкнул мужчина. — Я сам тебя узнаю.

— Как? — Тони почувствовал, что по спине его пробежали мурашки. — Мы знакомы?

— Эй, Тони, — вместо ответа, позвал голос.

— Да?

— Оставь свою комнатную собачку дома.

Раздались короткие гудки.

Час спустя Тони сидел за грубым деревянным столом в углу «Салуна Толстого Гарри» на Сент-Чарлз-авеню. Рокко вынужден был остаться в «Доме», и это ему совсем не понравилось.

— Что такое? — завопил он. — Почему? Какой-то непонятный парень, хрен его знает, кто он, хочет вас на что-то подписать, а вы соглашаетесь? Это же опасно! Это засада, наверняка засада!

Что ж, может быть, и засада, но организовала ее не семья. Члены семьи так не действуют. Они не пишут анонимные записки, не звонят из уличного автомата и вообще не разводят такую дурацкую карусель. Обычно это происходит так — Тони знал, он сам проделывал такое дважды. Тебе звонит твой лучший друг и приглашает встретиться, выпить пива, например. Затем вы встречаетесь, и в тот самый момент, когда ты меньше всего этого ожидаешь, что-то слегка касается твоего затылка, и ты понимаешь, что это был твой последний вздох. Затем следует легкий хлопок, и пуля двадцать второго калибра, маленькая, меньше, чем таблетка аспирина, взрывается в твоем мозгу. И свет гаснет. Навсегда.

Оба раза Тони пытался представить себе, каково это. Что чувствует человек? Успевает ли он что-нибудь почувствовать за те доли секунды, даже микросекунды, когда пуля вылетает из дула и проходит сквозь волосы, кожу, череп? Или все кончается тут же?

Тони прислонился к стене. Он заканчивал второй скотч, когда в зал вошел мужчина в джинсах, серой тенниске и синей спортивной куртке. Тони узнал его сразу же. Он понятия не имел, кто придет на встречу, но этого человека он уж точно не ожидал.

— Закажи мне выпить, — бросил он, усаживаясь напротив Тони.

Тони знал, что этот парень коп. И коп продажный. Как и все они, в принципе. Вот только имя он никак не мог вспомнить. Оно вертелось на языке, но не желало всплывать. Он работал в полиции нравов. Или, может быть, раньше работал. Значит, вдвойне продажный сукин сын.

— Ты кто, мать твою? — спросил Тони.

Человек засмеялся:

— Очень в твоем духе, Тони. Ты такая большая шишка, где тебе помнить всех маленьких людишек, что помогли тебе вскарабкаться наверх.