По-настоящему оценить ситуацию позволила очередь, выпущенная по посту Елизаровым. Он промахнулся, потому что Борцов давно и хорошо усвоил тактику смены позиции после каждого выстрела. Этому искусству его долго и старательно учил старший брат, обожженный Афганом. Поэтому, выстрелив, Борцов тут же сделал шаг в сторону и оказался за пожарной бочкой с водой. Одна из пуль чиркнула по металлу, вырвала из него клок, и струя воды, холодной, пахнувшей болотом, плеснула на штаны. И именно это вдруг сказаловсе сразу Борцову.

Появление Елизарова во главе смены. Чужая щекастая физиономия, мелькнувшая в свете фонаря, когда им взмахнул лжеразводящий. Наконец, злая очередь в ответ на требование остановиться — все свидетельствовало о нападении.

Краем глаза Борцов заметил мелькнувшие слева тени и понял — его обходят. Но это неприятное открытие не вызвало испуга. Наоборот, он почувствовал подмывающую волну азарта, какой испытывал мальчишкой, играя в войну. Борцов бросился на землю, больно ударившись коленом о камень. Не обращая внимания на боль, рывком перекатился по траве и направил автомат в ту сторону, где только что был Елизаров. Трассирующая строчка прошила темень леса. Борцов был уверен, что вот-вот вспыхнет прожектор на ближней, пятой вышке, и оттуда по налетчикам ударит пулемет Васи Рогатина. Но вышка, скрытая темнотой, молчала. Борцов не знал, что доверчивый Вася был убит пять минут назад, когда спустился с вышки по зову Елизарова.

Очередь, пущенная Борцовым, легла удачно. Одна из пуль попала Елизарову в ногу. Сперва ему показалось, что ударило по голени палкой. Сгоряча он пытался рвануться вперед, но нога не слушалась, и он упал. К нему подскочил Топорок.

— Что с тобой?

— Нога! Мать его в душу… Дай мне руку!

Топорок поморщился. Он представил, какую боль испытывает Елизар. Сам Топорок не терпел боли, оттого ходил со ртом, полным гнилушек, из которого воняло, как из помойки. Ах, жаль мужика! И никто не знает, сколько ему придется мучиться. Другу надо помочь. Он не должен стонать от страданий. Пусть замолчит. А молчат только мертвые.

Топорок нагнулся, приставил автомат к животу Елизарова и дважды нажал на спуск.

В то же мгновение луч прожектора пропорол тьму. Это Тимоха Янченко, часовой с северной вышки, осветил место, откуда слышались выстрелы…

Начальник караула прапорщик Василий Койда был из крестьянского рода — обстоятельный, работящий и спокойный мужик. В армию он пошел лишь потому, что работать в колхозе за мнимый трудодень и реальную бригадирскую благодарность сил и желания на оставалось. И вот уже двадцать лет Койда шел за армейским плугом, прокладывая невидимую борозду то по каменистой семипалатинской степи, где он служил на ядерном полигоне, то вел ее по кочкарникам Архангельской области, пока, наконец, не попал в тихое место, на базу «Буран».

Ни острым тактическим мышлением, ни жесткой решительностью прапорщик не отличался, но неожиданно для себя, едва раздались выстрелы на охраняемой территории, принял удивительно правильное решение.

В зоне стреляли! Эти звуки мгновенно связались в сознании Койды с тем, о чем говорилось на совещании перед разводом караула. Вот оно, нападение, состоялось!

Слабым местом, как считал Койда, могло оказаться караульное помещение. Две смены караула, запертые в домике, могут быть легко заблокированы и лишены маневра двумя автоматчиками. Поэтому, подав команду «Караул, в ружье!» и нажав кнопку тревожной сирены, прапорщик сразу же выслал наружу двух солдат. Отправляя, наставлял по отечески:

— Хлопцы, только не лезть на рожон. Как вышли из караулки — сразу залечь. Нам главное сохранить свободным выход. Вышли — залегли за трубы, ясно? Кто ни появится — к караулке не подпускать. Вернется смена — вызывайте меня. Чует мое сердце, это на них напали…

Наставления Койды сыграли добрую роль. Смерть Елизарова изменила планы нападающих. Было ясно, что операция сорвалась и вынести груз с территории не удастся. Оставалось уносить ноги. И Погосян приказал отходить. Боевики бросились к бойлерной, сохраняя надежду уйти по туннелю. И тут их остановил оклик:

— Стой, кто идет?!

Армяне, бежавшие впереди, ударили из автоматов. И тогда из-за бетонных труб, завезенных недавно на территорию техзоны для каких-то работ, полоснули в ответ два других автомата.

Путь к бойлерной был отрезан…

Озеро Сузок. Пост у причала

Рудик Морозов возвращался из похода в деревню выжатый, как лимон, но весьма довольный собой. Уж как ни старалась, как ни тегусилаего баба «Танк», он, скромный солдат, устоял, не сдался, не поднял рук, не запросил пощады, и вот идет назад, живой и даже веселый, ха-ха!

Приблизившись к причалу, хитрый Рудик спрятался за ствол сосны, чтобы оглядеться. Самой большой опасностью для него было появление на посту проверяющего офицера, поэтому выходить из леса без разведки не следовало.

Его сразу насторожила распахнутая настежь дверь караульного домика. Казалось бы, мелочь, но именно она прозвучала предупреждением об опасности: открытая дверь выбивалась из привычного ряда явлений. Дело в том, что у озера круглые сутки вились тучи кровососов — мошек и комаров. Чтобы они не залетали в домик, форточка была затянута плотной сеткой, а дверь солдаты постоянно держали закрытой. Это правило соблюдалось куда точнее и более неуклонно, чем многие другие, записанные в уставы и инструкции: за пренебрежение им солдатам в полном смысле слова приходилось расплачиваться кровью.