— Гм… — Повозка уже почти скрылась из виду, и только выводок стрэповской детворы бежал вслед за ней; охотники с копьями и луками, точно суровые стражи, охраняли тушу медведицы. — Вообще-то вдова велела съесть медвежье сердце, сварить и закопать в землю кости, а я ничего такого не делал… — Небо еще толком не посветлело, мы смеялись и обнимались в мутном утреннем свете, будто под водой. Все было серым и тусклым, и только в вышине на востоке виднелась узкая розово-желтая полоска.

— Значит, это не понадобилось! — Ма радостно приплясывала вокруг меня. — Поглядите на него! — теребила она улыбающихся соседей. — Глядите! — говорила она полусонным детишкам, которых родители вынесли на улицу и которые удивленно таращили круглые глазенки. — Медведь покинул моего сына!

Я сомневался в ее словах. Мы не выполнили и половины из того, что говорила старуха; наши слабые усилия не могли повлиять на исход. Кто-то другой сильно постарался ради нас, и я готов был биться об заклад, что это дело рук свирепой мисс Данс.

Лигу вновь окружал дневной свет. Проморгавшись, она увидела все тот же лес, только теперь на деревьях почему-то набухли бледно-зеленые почки, да и мороз спал. Призрак в кошачьем облике исчез; что же до ведерка… Его держала в руках незнакомая женщина в темном ладно скроенном платье. Ведро больше не внушало Лиге ужаса, хотя по-прежнему ярко блестело и в нем все так же лежали чьи-то кости, а сверху — два драгоценных камня.

Мурашки и «гусиная кожа» пропали, Лига опять чувствовала себя самой собой. Что бы это ни было, все уже закончилось. Щебет птиц и журчание ручья услаждали слух Лиги, испуг и смятение уступили место любопытству. Теперь она могла спокойно рассмотреть фигуры на берегу, все чужие, за исключением маленькой пожилой женщины, которая показалась ей смутно знакомой.

— В бок мне вилы! — воскликнула та самая маленькая старушка и вытянула руки, словно поражаясь тому, что они у нее есть.

Будь Лига посмелей, она бы тоже вскрикнула от удивления: драгоценные камни в многочисленных тяжелых перстнях старушки вдруг начали менять форму, их полированные грани вспыхнули и засияли радужными переливами. Неожиданно они словно разбухли, оперились, выпорхнули из рук женщины. Вне всяких сомнений, это была стайка разноцветных пташек! Они перелетели через ручей, взмыли ввысь и растворились в воздухе между Лигой и еще одной фигурой на берегу, хорошо одетой девушкой, которая с изумленным видом стояла на мелководье, вымочив башмаки.

Вглядевшись в лицо девушки — более взрослое, чем она помнила, однако, гораздо моложе, чем полагалось бы, — Лига вдруг всем сердцем ощутила тяжелый груз десятилетней скорби, до сих пор не осознанный и не принятый. Грусть хлынула в ее душу, как вода через прорванную плотину, как вино из прохудившейся бочки. Что же я за мать, в ужасе думала Лига, если не почувствовала, что потеряла дочь, если не хотела чувствовать эту утрату и даже признаваться себе в ней? Что я за человек? Протянув навстречу руки, она бросилась навстречу Эдде, которая робко застыла на месте. Обычно такая смелая, сейчас она нерешительно переминалась с ноги на ногу; всегда готовая звонко рассмеяться, теперь едва заставила непослушные губы вымолвить одно слово: «Мама!»

— Мама! — Эдда пошатнулась и упала в объятия Лиги — и Бранзы, рослой Бранзы, меньше чем за полтора года превратившейся во взрослую женщину. На несколько минут весь остальной мир для этих троих перестал существовать, они смеялись и плакали, обнимали и целовали друг друга, роняли обрывки фраз и бессвязные восклицания. Когда же, наконец, они осознали, что стоят по щиколотку в воде, то, смеясь, перебрались выше, на траву. Там Эдда представила мать и сестру Рамстронгу и госпоже Энни. Лига крепко держалась за руку младшей дочери; ей явно было не по себе в обществе незнакомых людей, да еще не таких, к которым она привыкла — одинаковых лицом, улыбчивых и не смотрящих в глаза.

— Мамочка, это наши друзья, — сказала Эдда. — Они все про нас знают и знают, откуда мы явились.

— Откуда явились? — недоуменно переспросила Бранза. — Тогда где же мы сейчас, и ты тоже, и эти… друзья?

Мисс Данс встала и выпрямила спину — до этого она сидела на корточках у воды, перебираясь от одного места к другому, изучала нечто, доступное лишь ее взору, и делала осторожные разглаживающие движения кистями. Она в упор поглядела на Бранзу, видимо, прикидывая, как лучше объяснить произошедшее.

— Можно, я скажу, мэм? — едва слышно пролепетала Лига.

— Разумеется, Лига, если вы найдете подходящие слова.

— Эта дама, Бранза, — начала Лига, — пробудила нас ото сна… от нашей предыдущей жизни, и теперь мы вернулись в жизнь настоящую. Когда-то я жила в ней, очень давно. Ты в то время была еще младенцем, поэтому ничего не помнишь. Этот мир устроен почти так же, как и мир наших грез, только здесь больше… больше…

— Народу, — подсказал Рамстронг. — И разнообразия.

— И еще торговля, — подхватила Эдда. — А в трактирах продают эль, и мужчины напиваются им допьяна. Тут гораздо больше мужчин, чем у нас, и… — Она попыталась припомнить, какие вещи в этом мире поразили ее сильнее всего.

— Здесь нет медведей? — спросила Бранза. — И… или волков? — Она обвела взглядом своих новых знакомых, не уверенная, что они знают таких существ.

— Ну что ты, тут полно диких животных, — успокоила ее Лига.

— Хорошо, — кивнула Бранза. Высокая, очень застенчивая… Кажется, она стала еще более робкой, чем Эдда ее помнила.

— Правда, звери тут совсем не такие ручные и добрые, — предупредила младшая сестра старшую. — И люди, кстати, тоже.

— А карликов много? — боязливо осведомилась Бранза.