– Сын.

– Понятно. Но подождите, Рогов. А ваши друзья?

– Друзья, - повторил Рогов медленно, словно обдумывая это слово.
– У меня их было много.

– Вот те, с кем вы летали.

– С кем летал... Ну, Мак-Манус и Мон - это раз. Они умерли.

– Давно?

– Да; я уж не помню точно когда. Потом Выходили другие: Грюнер, Холлис, Семеркин...

– А эти?

– Тоже.

– Так, так, - сказал Говор. Наступила тишина, только едва слышно жужжал кристаллофон, записывающий весь разговор.
– Ну, а кого еще вы помните из друзей?

– Пришлось бы долго перечислять, - сказал Рогов.

– Ну да, за столько лет... И все они умерли давно?

– Почти все, - кивнул Рогов. Он помолчал.
– Только Тышкевич и Цинис...

– Ну, ну? Что же они?

– Они тоже жили долго.

– Ну сколько же?
– Говор потер руки.

– Тышкевич погиб совсем недавно. Он работал на Южной термоцентрали. Что-то там произошло такое...

– Да, помню это событие. Итак, погиб. Сколько ему было?

– Он был года на три или четыре моложе меня. На три, кажется.

– Потрясающе, а, Серегин?
– Говор ходил по кабинету, вздымая кулаки. Значит, ему было тоже двести с лишним! И погиб несколько лет назад! А мы с вами раскатываем по всей солнечной... А второй, как его?

– Цинис? Он погиб раньше, в полете. Он не ушел на Землю. Ему было, помнится, сто шестьдесят... Это было давно. Мы тогда еще скрывали возраст - боялись, что спишут.

– Да, - гневно сказал Говор.
– Да!
– крикнул он.
– Тут и не заметишь, как сойдешь с ума! Погиб. Вы понимаете, Серегин: никто из них не умер своей смертью. Оба погибли! Вы хоть соображаете, о чем это заставляет думать? Ах, если бы вы раньше!..

– Очень просто, - сказал Серегин.
– На них не обращали внимания именно потому, что они - Рогов, например, - выглядят людьми средних лет. Конечно, будь у них морщины и борода...

– Это я понимаю. Но они сами не могли же не задуматься!

– Конечно, - сказал Рогов медленно, - мы понимали, что это необычно. Но мало ли каких необычностей насмотрелись мы по ту сторону атмосферы? Обо всем не расскажешь и в двести лет... Нам хотелось летать. А потом стало неудобно...

– Ну да, - сказал Серегин.
– Он женился.

– Чепуха, - сказал Говор.
– Я вам скажу, в чем дело: они все суеверны, Серегин. И боялись - ну, что мы их сглазим, например. А?

Рогов улыбнулся.

– И вам... не надоело жить?

– Нет, - сказал Рогов.
– Мне хочется еще полетать. Только не так далеко. На ближних орбитах. Все-таки в конечном итоге лежать хочется в своей планете.

– "В своей планете"...
– пробормотал Говор.

Засунув руки в карманы, он пересек кабинет по диагонали. Локти смешно торчали в стороны. В углу он постоял, опустив голову. Резко повернулся. Снова зашагал - на этот раз быстрее, резко ударяя каблуками.

– Лежать - в своей - планете, - повторил он громко, раздельно. Вытащив руки из карманов, он широко расставил их и резко опустил, хлопнув себя по бедрам.

– В своей планете!
– крикнул он.
– А? Каково?

В следующий миг он оказался возле пилота и неожиданно сильно ударил его по плечу.

– Этого не обещаю!
– сказал он торжественно и помахал ушибленной ладонью.
– Насчет своей планеты.

Рогов покосился на него.

– Думаете, не выдержу в рейсе?

– Нет, не это. Но похоже, что вам не суждено лежать в земле.

– Жаль, - сказал Рогов.
– Где же?

– Нигде. Жить. Просто жить. Потому что все, что вы тут рассказали, а мы - поверили, чертовски смахивает... На что это смахивает, Серегин?

На элементарное бессмертие, - сказал Серегин по обыкновению коротко и сухо.

– Да, - торжествующе сказал Говор.
– Вот именно.

Во взгляде Говора было такое ликование, словно это именно он, а не кто-нибудь другой обрел бессмертие.

– Но, я вижу, Рогов, вы даже не очень взволнованы? Ничего, это придет позже, а пока продолжим. Отвечайте, где вы это подхватили?

Рогов задумчиво взглянул на свои ладони.

– Ну, быстрее. Надеюсь, там у вас нет шпаргалки? Итак, я имею в виду бессмертие. Когда вы... Ну, когда вы перестали стареть, что ли. Одним словом, когда вы это почувствовали?

Рогов покачал головой.

– Не знаю. Откровенно говоря, я и сейчас ничего не чувствую.

– Абсолютно ничего?

– Чувствую, что все в норме.

– Так, чудесно... Попробуем иначе. Эти два друга - те, которые погибли, - где вы с ними летали?