— В ту, которая могла состояться, если бы этот разговор не имел места, — продолжил за деда Алонсо, чувствуя, как звенит в его теле дрожь возбуждения. — Именно так и говорится в нашем манускрипте! То есть они скользнули на другую ветвь древа исходов.И что же дальше?

— В этом новом витке, — продолжал старик, — в их прошлом такого события, как разговор о письме, не было. Можешь представить себе изумление твоего прадеда, когда цыган сказал ему, что утром пришло письмо о рождении племянника. «Откуда ты об этом знаешь?» — спросил Омар, и Франсиско объяснил ему: «Ты сам сказал мне это, но в другой яви». Франсиско-то помнил обе реальности — и ту, что была до изменения, и новую. Да и как ему было не помнить, если именно его ум и произвел перемену?..

Рассказывая о событиях восьмидесятилетней давности, дед выглядел таким удивленным, как будто ему самому только что об этом поведали. А у Алонсо и вовсе на мгновение перехватило дыхание.

— Значит, Омар начисто забыл, как рассказывал про письмо? — спросил он, когда дар речи вернулся к нему.

— Нет, не начисто. У него были какие-то смутные воспоминания, которые казались ему просто странной фантазией и детали которых ему было трудно уловить. Вскоре они и вовсе исчезли!

Алонсо молчал, потрясенный. Это было именно то, к чему он так стремился с семнадцатилетнего возраста!.. Значит, орбинавты действительно существуют. Но можно ли развить такие способности? Вот в чем главный вопрос. Автор «Света в оазисе» утверждает, что можно. Алонсо же начал в этом сомневаться. Ему все чаще приходила мысль, что с таким даром необходимо родиться, а опыты со сновидениями и так называемые медитации здесь бессильны.

— Ты как будто разочарован, — заметил дед.

— Да, но не Франсиско, а собой.

— Ну, и зря. Ты блестящий молодой книгоноша, умеющий летать во сне. Разве этого мало?

Алонсо казалось примечательным и странным то обстоятельство, что дед и сьелитоговорят ему одно и то же.

— Что еще ты знаешь про этого счастливца? — вздохнул «блестящий молодой книгоноша». — Франсиско стал вершить реальность, и все, что мы теперь имеем — падение Гранады, усиление инквизиции, изгнание целых народов, — это дело его рук?

— Нет, конечно. — Старик замахал на внука рукой. — Даже если бы он мог вызывать изменения таких масштабов, как можно винить в том, что происходит сейчас, человека, которому восемьдесят лет назад было около пятидесяти? К тому же, как он сам жаловался Омару, его вмешательство в ход реальности очень сильно ограничивалось необходимостью удерживать в сознании древо исходов.Ты помнишь это место в тексте «Света в оазисе»?

— Да, там говорится о глубине ствола.

— Совершенно верно. От того, насколько далеко в прошлом находится событие, которое хочет изменить орбинавт, зависит сложность его задачи. У Франсиско получались изменения с глубиной стволавсего в несколько минут. Он мог, например, выпить кубок вина и вообразить, что полминуты назад не брал этого кубка, и тот оказывался на месте нетронутым. Но вот однажды Эль-Рей выехал из Басы в Гранаду, чтобы купить золота для своей работы и так и не добрался до Гранады, так как в дороге его настигла неожиданная гроза. Он вернулся домой мокрый до нитки и весьма раздосадованный, поскольку золото ему было нужно, чтобы успеть в срок сделать заказанный браслет.

Алонсо поправил сползший набок валик за спиной деда, а тот между тем продолжал рассказывать:

— Наутро Франсиско попытался изменить это событие и стал представлять, что было бы, если бы он выехал в путь на пять часов позже, когда гроза уже миновала. Сначала все получилось как обычно: он открыл глаза и увидел перед собой золотую пластинку. Он хотел было начать работу с ней, но она исчезла. И так повторялось несколько раз, в результате чего Франсиско, измотанный до предела, отказался от дальнейших попыток и снова отправился в Гранаду. Там, купив золото, он заглянул к Омару и рассказал ему о своей неудаче. Отец прочитал ему фрагмент из текста, где речь шла именно о таких затруднениях. Со вчерашнего дня в мире уже произошло много событий, связанных с прошедшей грозой. Кто-то из-за нее отказался от своих планов. Кто-то простудился и умер. Если бы грозы не было, он бы выжил. Орбинавту трудно удерживать в воображении одновременно столько измененных деталей. Поэтому чем больше глубина ствола,тем более неустойчивы произведенные орбинавтом перемены.

Все это Алонсо знал из рукописи, но слушать о конкретном человеке было намного интереснее.

— Впоследствии, — добавил Ибрагим, — в христианской Кастилии появилось много новоприбывших цыган из Византии, и Франсиско, оставив эмират Гранады, присоединился к одному из таборов. Цыгане, как ты понимаешь, не особенно любят сидеть на одном месте. Франсиско стал время от времени неожиданно появляться в Гранаде, а затем надолго исчезал. Почему-то отрастил бороду. После очередного исчезновения он больше не приходил. Отец говорил, что я его однажды видел, но мне было тогда всего три года, и я этого не помню. Вот, собственно, и все, что я могу рассказать.

У Алонсо, пока он слушал деда, созрел план.

— Мне кажется, — стал он рассуждать вслух, — что человек, который действительно все это умеет делать, мог бы рассказать об искусстве орбинавтов нечто из собственного живого опыта, что невозможно понять, просто читая рукопись, тем более написанную столько столетий назад. Как знать, быть может, от успеха нас отделяет какая-то ничтожная малость, которой мы не замечаем! Было бы славно, если бы возможно было поговорить с Франсиско!