Внук был настолько изумлен, что не мог найти слов. Ему показалось, что он ослышался. Этим именем никто, кроме матери, его никогда не звал.

— Что? — переспросил он наконец.

Дед горестно вздохнул. Кот, сидевший у его ног, взобрался к нему на колени, видимо, желая его утешить.

— Я знал, что это мгновение когда-нибудь настанет, и готовился к нему. И все равно не готов.

— В чем дело? — Алонсо встревожило исчезновение обычной шутливой интонации лукавого старца.

— Али, пришло тебе время покинуть Гранаду, — молвил наконец Ибрагим.

Летом темнело поздно, но этот час уже наступил. Тихо вошла Сеферина и зажгла фитили двух масляных ламп. Алонсо, как всегда в такие минуты, вспомнил сказку о мальчике, который потирал волшебную лампу, вызывая послушного ему джинна.

— Это из-за того, что сюда придут кастильцы? — спросил он несчастным голосом.

— Да, из-за того, что сюда придут кастильцы и эмират падет, — невесело подтвердил Ибрагим. — Мы не знаем, как поведут себя победители. Будут ли они уничтожать жителей. Падет город после ожесточенной войны или же сдастся без боя. Так или иначе, Гранада станет христианской, и если христиане не проявят милости к побежденным, то в первую очередь опасность будет угрожать молодым мужчинам. Вроде тебя.

Алонсо молчал, перебирая рукав белой льняной туники.

— Кроме того, вполне реальная опасность нависнет над книгами нехристианского содержания. Или неизвестного содержания, — эти особенно подозрительны для инквизиции. Более всего на уничтожение будут напрашиваться книги, написанные еврейскими буквами. Вроде рукописи, которую наша семья бережет как зеницу ока много веков.

— Но почему?! — Алонсо наконец прорвало. — Почему я должен трусливо бежать, когда все мои сверстники будут защищать город?!

— Али, в безрассудных действиях есть своя красота, — грустно сказал Ибрагим. — Но солдаты-горожане не спасут Гранады. Это понимает и визирь Абдель-Малик, который, как ты знаешь, часто навещает меня ради книг и наших с ним неторопливых бесед. По всей видимости, именно он и будет заниматься составлением списков людей, способных носить оружие. «Они бахвалятся, когда враг далеко; но, когда война гремит у ворот, в ужасе прячутся по углам» — таковы его собственные слова. Сражаясь, ты безмерно увеличишь риск своей гибели и потери бесценных знаний. Что же касается безопасности Гранады, то она от этого не возрастет даже на размер маслины.

Алонсо лихорадочно искал аргументы против этих доводов. И тут он вспомнил обстоятельство, показавшееся ему спасительным. Очевидно, дед просто забыл, что он не может бежать в страны полумесяца, ибо туда придется добираться морем.

Алонсо воздел палец и веско изрек, полагая, что кладет конец спору:

— Я не могу никуда бежать! Ведь я не переношу морской качки!

— Тебе и не надо никуда плыть, — возразил дед. — Даже бежать тебе никуда не надо, тем более «трусливо». Ты ведь можешь просто отправиться пожить у своего дяди Юсефа. Разумеется, не забыв прихватить с собой некий свиток.

— Что?! Ты предлагаешь мне перебраться в Кордову? — Алонсо показалось, что он ослышался.

— А что в этом странного? Мать твоя давно не видела брата — правда, Сеферина? — И, не дожидаясь ответа от невестки, Ибрагим продолжал: — Неужели ты не проводишь ее туда? Дороги сейчас небезопасны. Вряд ли ты захочешь, чтобы твоя мать путешествовала без тебя, пусть даже и в обществе венецианских торговцев.

— То есть я убегу от кастильцев в Кастилию? — Алонсо хотел уточнения, и оно последовало:

— Разве в Кордову не проще добраться, чем в Каир или в Фес? Семья твоей матери исповедует христианство. Кто-то делает это искренне, кто-то — для вида. Ты человек образованный, кастильскую литературу знаешь лучше многих католиков. Ты не смугл, поскольку происходишь не от берберов или арабов. Внешность у тебя вполне кастильская, ведь мы ведем свой род от муваллад.Может быть, для кого-то на севере Европы слово «мавр» означает этакого чернокожего малого с пухлыми губами и курчавыми волосами, но мы-то с тобой вообще ничем не отличаемся от кастильцев. Разве что верой, культурой, привычкой мыть руки перед едой, немного более заунывной музыкой и еще несколькими мелочами. Там ты будешь привлекать куда меньше внимания к себе, чем в только что захваченной столице мавров. Последней столице мавров, — добавил Ибрагим с неожиданной горечью.

Алонсо задумался. Он давно мечтал увидеть католический мир собственными глазами. Читая все, что попадало в поле его зрения в лавке деда, он познакомился со многими рыцарскими романами, поэтическими и философскими произведениями христиан. Только он никогда не думал, что эта мечта сбудется так скоро и при столь неожиданных обстоятельствах.

— Пойми, Али, мы не знаем, что здесь будет происходить, — продолжал увещевать его Ибрагим. — Если католические правители проявят милость к побежденным и резни не будет, ты сможешь вернуться. В противном же случае ты спасешься. И спасешь рукопись.