Росарио вернулась в типографию с черного хода и покинула ее через парадную дверь. Истомившийся от ожидания, Эмилио не скрывал радости, увидев сеньору.

— Теперь назад в замок, — скомандовала Росарио и откинулась на спинку сиденья. Гулко билось сердце, вторя стуку колес и копыт.

Росарио попыталась собрать разбегающиеся мысли.

Алонсо успел уйти из-под носа у инквизиторов! Теперь у него был шанс покинуть страну и уцелеть. И он подтвердил ее догадку о третьей памяти! Появилась реальная надежда на то, что Мануэль, даже находясь на противоположном конце Моря Тьмы, все-таки каким-то образом получит их сообщения. Может быть, они просочатся в его сознание из общего резервуара памяти всего человечества? И он воспримет их, пусть даже как собственные мысли?!

Росарио вспомнила, с каким трудом Алонсо каждый раз подбирал слова, пытаясь описать характер своих переживаний в сновидениях. Точно так же ей было трудно объяснять ему, что такое ткань бытия и замедленное мышление. Разве можно изложить в словах это раздвоение: вот она бегает по улицам Саламанки и совершает множество суматошных действий и в то же время пребывает в ожидании момента, когда новый виток полностью ляжет на место сбывшегося, причем ее ум при этом практически неподвижен? Как это можно описать другому человеку?!

Спустя несколько часов в Каса де Фуэнтес Росарио пришлось повторно выслушать угрозы и обличения от соседа.

…Каспар де Сохо сузил глаза и произнес с нескрываемой угрозой:

— Если вы не появитесь у меня в течение недели или если я вам не поверю, я немедленно сообщу Святой палате, что вы ведьма.

Росарио отошла от стены, на которой по-прежнему неподвижно висел тяжелый рыцарский меч с массивной рукоятью.

— Коль скоро вы великодушно предоставили мне неделю на раздумья, — произнесла Росарио, стараясь, чтобы голос не выдал ее ликования, — я прошу вас поклясться честью дворянина, что вы не решите вдруг укоротить недельный срок и что до тех пор, пока с этого часа не минет ровно семь суток, вы никаких действий в отношении меня предпринимать не будете.

— Хорошо. — Насмешливый полупоклон в ее сторону. — Даю слово дворянина. Ровно через неделю, в четыре часа пополудни время, полученное вами для размышлений и покаяния, истечет.

Не говоря больше ни слова и даже не прощаясь, Каспар де Сохо решительно направился к выходу из оружейной залы.

И тут вдруг все вокруг закачалось, в затылке началась бешеная пульсация, свет померк, снова засиял, и Росарио с ужасом обнаружила, что сидит на стуле возле клавикордов, держа в руке меч, а в нескольких шагах от нее лежит поверженное тело Каспара де Сохо. Лужица крови возле головы продолжала увеличиваться в размерах.

Вот она — нестабильность, вызванная слишком большой глубиной ствола! Ум Росарио отказался поверить в новую реальность, отторгая от себя навязываемый ему набор необъятного числа мелких подробностей.

Но этого нельзя было допустить! В этом витке яви в Каса де Фуэнтес лежит убитый хозяйкой замка человек, а Алонсо уже несколько часов истязают палачи в застенке инквизиции, и закончатся пытки тем, что его заживо сожгут на костре при большом скоплении ликующих зевак.

Превозмогая нарастающую тошноту и сильное головокружение, Росарио закрыла глаза и снова окунулась в ткань бытия. Ей пришлось вновь пройтись по второму витку реальности, словно прорисовывая краской слабый контур, чтобы сделать его более отчетливым.

…Опять она искала Пепе. Опять была вынуждена ехать в Саламанку с Эмилио, так как Пепе не оказалось в замке. В городе она могла бы совершить некоторые действия с большей эффективностью. Например, не дать Алонсо тратить время на рассказ о его контакте с Мануэлем, поскольку она уже про это знала. Но Росарио боялась, что это будет уже третий виток и тогда ее рассудок точно не выдержит. Она хотела убедить свой ум в реальности именно этого конкретного набора событий, усилив ее вторичной прорисовкой. Поэтому Росарио старательно повторяла те же слова, которые уже говорила, и выслушивала в точности то же самое, что уже слышала.

По возвращении в замок ей пришлось в третий раз внимать обличениям Каспара де Сохо. Теперь они не казались такими страшными. Вот она, сила привычки!

— Даю слово дворянина. Ровно через неделю в четыре часа пополудни время, полученное вами для размышлений и покаяния, истечет.

Не говоря больше ни слова и даже не прощаясь, Каспар де Сохо решительно направился к выходу из оружейной залы.

В этот момент опять возникла некоторая зыбкость, грозящая смениться сценой лежащего тела, но тут Росарио, схватившись за виски и не обращая внимания на раскалывающие мозг удары в затылке, твердо сказала своему рассудку:

— Я буду повторять это снова и снова! Поэтому лучше поверь во все это! Алонсо на пути во Францию, так как я успела его предупредить. Каспар, живой и невредимый, обещал, что неделю не будет доносить на меня, и благополучно покинул замок.

Ум повиновался ей, и явь утвердилась.

— До завтра я имею право спокойно поспать, — произнесла Росарио вслух, не зная, зачем она это делает. От усталости кружилась голова и подкашивались ноги. — Все остальное — потом!

Утром следующего дня Росарио, ненадолго отослав под разными предлогами всех слуг и оставив в замке одного Пепе, собрала второпях два дорожных сундука с вещами. Крус, которого она посвятила в свой замысел, спрятал их в складском помещении замка, куда, кроме него, никто не заходил. Согласно плану, он должен был ночью увезти их к себе в деревню, а на следующий день встретиться с Росарио в городе и передать ей вещи.