— Ну что ж, — произнес удивленный Сохо. — Если вы правы, все мы будем несказанно рады. Но я хотел бы сказать вам еще кое-что, донья Росарио.

— Я вас внимательно слушаю, дон Каспар.

— То, что я хочу вам сообщить, должно остаться сугубо между нами. Поэтому я попросил бы найти какое-то более уединенное место для разговора, нежели эта зала.

Пожав плечами, Росарио попросила Сохо следовать за ней. Она хотела зайти с ним в библиотеку, но сама мысль о том, что они окажутся наедине в столь тесном пространстве, была ей неприятна. Вместо этого Росарио ввела его в просторную оружейную, где стояли старые клавикорды.

— Вы хотите разговаривать здесь? — спросил Сохо, удивленно глядя на развешанные по стенам мечи, щиты и арбалеты.

— Уверяю вас, здесь нас никто не услышит.

Росарио на правах дамы села за стул, стоящий перед музыкальным инструментом. Других сидений в зале не было, и гостю пришлось говорить стоя.

— Донья Росарио, — объявил Сохо, — для многих дворян в нашей округе, как и для крестьян-арендаторов, уже давно не секрет, что вы околдованы и что околдовал вас крещеный мавр.

Росарио хотела возразить чем-то желчным и саркастичным, как вдруг до нее дошло, что незваный гость говорил правду: так думал не он один, а многие. Поэтому тратить силы и слова на то, чтобы переубедить его, не было никакого смысла.

Она почувствовала неприятный сосущий холодок внутри живота, осознав, как сильно приблизились к реальности ее смутные страхи, в которых присутствовали образы дыбы, крючьев, раскаленной жаровни и кнута в пыточном застенке.

— Ваша невозмутимость перед лицом несомненной гибели вашего сына на далеком острове! — перечислял Сохо, и в ушах Росарио его хорошо поставленный голос отзывался грохотом «Молота ведьм». — Постоянные визиты к вам мавра, который по возрасту младше дона Мануэля! Тот факт, что в прошлом месяце он прожил в вашем замке целую неделю. Ваш внешний вид, наконец! Вы выглядите моложе, чем двадцать с лишним лет назад, когда стояли под венцом с доном Фелипе!

Росарио не отвечала, лихорадочно перебирая в уме варианты своего поведения. Надо было как-то использовать дар орбинавта, чтобы отвести угрозу от Алонсо и от самой себя. Но как именно?!

— Господь создал этот мир, — вещал Каспар, — и водворил в нем незыблемый порядок. Старое не может стать молодым! А если оно все же становится таковым, то это дело рук дьявола!

— То есть вы считаете, что дьявол может то, чего не может Господь? — не удержалась Росарио.

— Господь может все, но Он не желает, чтобы мы молодели! — Сохо рассвирепел, встретив неожиданное сопротивление.

«У вас получается, что дьявол сострадательнее Бога», — подумала Росарио, но удержалась и не сказала этого. Ей следовало сейчас думать не о том, как осадить недруга, а о том, как спасти друга. И себя.

— Где это видано, — продолжал разгневанный сосед обличительную проповедь, — чтобы сорокапятилетняя вдова выглядела как девица на выданье?! И нет еще, если бы вы многие годы сохраняли такую моложавость. Это хоть как-то можно было бы объяснить причудливым капризом природы. Но ведь вы стали молодеть именно с тех пор, как к вам зачастил нечестивый мориск!

Внимание Росарио неожиданно привлекло развешанное на стенах оружие. Чуть в стороне от клавикордов висел старинный рыцарский меч — большой, с обоюдоострым клинком и увесистой рукоятью. Росарио не имела понятия, на что способно идеальное тело орбинавта, но что-то подсказывало ей, что меч, который прежде ей было бы нелегко удержать на весу даже двумя руками, сейчас она поднимет без особых усилий.

Ударить человека мечом? Возможно, даже убить его? И это при ее стойком неприятии насилия, которое она пыталась передать и сыну? Да и чего она этим добьется? Не проще ли дождаться ухода Сохо, а затем изменить реальность?

Но Росарио не знала, на какой глубине следовало воздействовать на явь и как именно.

— В наши дни всякий, желающий прибегнуть к услугам колдуна или ведьмы, идет к морискам, — говорил между тем Каспар. — Это известно всем.

Он сделал небольшую паузу и добавил с особой интонацией, чеканя каждое слово:

— В том числе и брату Хавьеру Эскивелю!

Росарио подняла на него взгляд. Все, жребий был брошен! Сохо назвал имя своего знакомого доминиканского монаха, входящего в состав саламанкской инквизиции.

— Вы сказали ему что-то? — спросила она, медленно передвигаясь к висящему на стене мечу, но не отводя при этом глаз от Каспара.

Тому стало не по себе от ее взгляда, и он чуть отступил назад. Затем, словно сбросив с себя оцепенение, почти выкрикнул:

— Да! Я сказал ему, что ваш мориск наверняка занимается колдовством! Указал на то, как быстро он достиг успеха в делах после своего показного крещения! Как он обогащается за счет католиков!

— И когда же вы это сделали, дон Каспар? — Росарио на мгновение скосила глаза на меч и убедилась, что может достать до крепления, которое держало его на стене, если встанет на носочки. Спасибо высокому росту.