Наташа постояла пару секунд, повернулась и бесшумно пошла прочь от столовой.

Быстро поднявшись наверх и убедившись, что Тимоша спокойно складывает паззлы на ковре, Наташа чмокнула его в беленькую макушку и еще раз набрала номер Эдика. Странно, телефон был по-прежнему отключен. Но, в конце концов, куда же все подевались?

— Тима, ты поиграй тут, а я схожу вниз и поищу дядю Эдика.

— А зачем ты его поищешь? Он потерялся? — Тимофей задумчиво вертел яркий кусочек картона, прилаживая его то так, то эдак.

— Да, почти потерялся. Ты вот так попробуй. — Наташа положила паззл, и получилась львиная голова.

— Не надо, я сам! — Тимоша сердито оттолкнул ее руку и надулся. — Ты неправильно делаешь!

— Ну ладно, ладно, делай сам. Самоделкин ты мой!

Еще раз проведя рукой по нежным светлым волосикам, Наташа вышла из комнаты. Она подумала, что стоит еще раз заглянуть в гостиную — может быть, Игорь Сергеевич появился. Конечно, логичней было бы просто дойти до его комнаты, но Наташа предпочла окольный путь. «Вот посмотрю в гостиной, — сказала она себе, — а если там никого нет, то зайду к Бобровым».

Уже спустившись вниз, Наташа услышала негромкие голоса из гостиной. Дверь была прикрыта, но неплотно. «Больше никакого подслушивания», — решила Наташа, вспомнив, как стояла за шторой, и потянула дверь на себя. Дверь распахнулась, и она остановилась в дверях, удивленно взирая на открывшуюся ей картину.

Игорь Сергеевич и Алла Дмитриевна стояли около ближнего окна, выходившего в сад, и внимательно изучали что-то, невидимое Наташе. Около них пристроилась подруга Аллы Дмитриевны, Елена Семеновна, в очередной раз напомнившая Наташе ядовитую медузу. Одна рука ее обнимала Боброву, другая нежно поглаживала по спине ее супруга.

— Но, вообще-то говоря, девочку не мешало бы поощрить, — произнес Игорь Сергеевич в тот самый момент, когда Наташа собиралась поздороваться.

— По-моему, мы ее уже поощрили, — заметила Алла Дмитриевна, не поворачиваясь. — Тебе не кажется, что получится перебор с поощрениями?

— Аллочка, ну почему бы и нет? — промурлыкала Елена Семеновна. — Она так хорошо справилась. Можно было бы и еще раз…

Наташа подумала, что нужно выйти из комнаты и снова зайти, но что-то ее удержало. Какое-то непонятное ей самой желание показать Бобровым и их подруге, что она слышала часть разговора, явно не предназначавшегося для чужих ушей. Наташа сделала шаг вперед и громко сказала:

— Добрый вечер. Простите, вы Эдика не видели?

Выражение лиц обернувшейся троицы с лихвой компенсировало Наташе те неприятные ощущения, которые она испытывала, сталкиваясь с Аллой Дмитриевной. Растерянность и… испуг, да, испуг — вот что они выражали. Первой взяла себя в руки Елена Семеновна.

— Здравствуйте, Наташа, — улыбнулась она. — Как вы поживаете?

— Спасибо, хорошо. Игорь Сергеевич, так Эдик не заходил?

— Н-нет, не заходил, — промычал Игорь Сергеевич, вдруг утративший всю свою барственность. — А… а где он?

— Я не знаю, где он, — удивленно отозвалась Наташа. — Поэтому и спрашиваю. Я подумала, может быть, он с вами.

— Нет-нет, его с нами не было, — поспешно сообщил Бобров.

— Ну хорошо, спасибо.

Наташа кивнула головой и собралась выйти, но сзади раздался напряженный голос Аллы Дмитриевны:

— Наташа!

— Да?

— Вы знаете… — Алла Дмитриевна хотела что-то сказать, но внезапно передумала. — Впрочем, нет, ничего. Я хотела сказать, что Эдик может быть с Евгенией Генриховной, но потом поняла, что вряд ли. Она ведь сегодня задерживается.

— Спасибо, я знаю.

Прикрыв за собой дверь, теперь плотно, Наташа остановилась в некоторой растерянности. Происходило что-то непонятное. Сначала скандалистка Илона довела до слез Ольгу Степановну, теперь вот Бобровы с их неприятной подругой продемонстрировали преувеличенную реакцию на Наташино появление. Непонятно, чего они так испугались? Сегодня слишком много непонятного. И в доме, и вообще…

«Когда Евгения Генриховна что-то не понимает, она пользуется Знаками, — вспомнила Наташа, стоя в холле. — Собственно говоря, почему бы и не попробовать? Итак, вопрос: что же означают все эти странные разговоры?»

Она огляделась вокруг в поисках того, что можно было бы истолковать как Знак Судьбы. Ничего. Может быть, белые хризантемы в вазе? Нет, не то. Наташа прислушалась к своим ощущениям. Совершенно, ну совершенно никаких эмоций не вызывали у нее цветы, кроме желания их понюхать — хризантемы Наташа любила. «Ну что ж, значит, сегодня Судьба не хочет со мной общаться», — улыбнулась она, подходя к высокой вазе, стоящей на столике рядом с зеркалом. Хризантемы отражались в нем, и букет казался огромным.