Король молчал. Правитель Альфиона полагал, что, не ведая о маге, ополченцы будут сражаться отважнее, веря, что против них - такие же воины, пусть чуть лучше владеющие клинками, но точно так же смертные. Он ошибся, но сейчас было не время раскаиваться - предстоял бой, возможно, самый важный в его жизни... и последний.

Они стояли возле городских ворот, не оборачиваясь, чтобы увидеть взбиравшихся на стены людей принца Эрвина. Десяток рыцарей во главе с самим королем был готов защищать этот город до конца, до последнего вздоха. Кругом метались охваченные ужасом люди, где-то невдалеке взлетали на воздух фонтанами битого камня и расколотой черепицы целые дома, а эти воины просто стояли, ухмыляясь в усы и вновь проверяя пальцами заточку своих мечей.

Впереди появилась толпа размахивавших оружием людей, на груди которых извивалась коронованная змея. Келотские наемники достигли цели, и теперь видели перед собой лишь ничтожную горстку врагов, смести которых не стоило и труда.

– Прикончить их, - рявкнул Джоберто, указывая клинком на отряд латников.
– Вперед, воины. Убейте их всех!

Наемники ринулись в атаку, но их опередил Кратус, чья жажда крови никак не желала быть утоленной. За спиной мага, словно кошмарные вехи, отмечавшие его путь, остались десятки мертвецов, но этого было мало, и потому колдун, привычно выкрикнув имя руны Огня, ударил пламенным бичом, рассчитывая одним взмахом уничтожить всех, кто стоял на его пути.

Язык огня протянулся к воинам короля, и те невольно отшатнулись, словно надеясь уклониться от смертоносных чар. Но пламя вдруг рассыпалось веером искр, в бессилии огненным дождем обрушившихся на мостовую. А спустя миг из строя навстречу приближавшимся наемникам выступил высокий стройный воин, державший в руках громадный, почти в свой рост, лук, на тетиву которого уже была наложена бронебойная стрела с белоснежным оперением.

– Эльф, - закричал в ярости Кратус, поняв, с кем вновь довелось ему биться. Сейчас вся мощь, скрытая в Линзе, была бессильна против крови бессмертного создания. Маг был способен уничтожить город, но не мог убить единственного воина, бесстрашно шедшего ему навстречу.
– Это проклятый эльф! Убить его, - в истерике кричал чародей, пятившийся назад.
– Убейте эту нелюдь, немедленно!

Привыкший ощущать себя всемогущим, Кратус вновь испытал страх, давно и прочно, казалось, забытый. Но рядом было достаточно воинов, не разбиравшихся в магии, но твердо знавших - если перед тобой враг, его должно уничтожить.

– Прикончить его, - коротко приказал Джоберто своим бойцам.
– Вперед!

Эвиар привычно рванул тетиву, слыша легкий скрип, и затем разжал пальцы, отпуская стрелу в короткий полет. Узкое жало легко пронзило кольчугу одного из наемников, подобравшегося к эльфу слишком близко, и тот, схватившись за древко обеими руками, захрипел, пуская кровавую пену. Келотец еще не успел упасть, а Эвиар достал из колчана следующую стрелу. Сейчас он действовал на пределе возможностей, наверняка поразив бы даже своих родичей. А уж для людей все движения эльфа превратились в неразборчивое мельтешение, неизменно заканчивавшееся тем, что очередной враг валился на выщербленные камни лагенской мостовой, выпуская из обессилевших рук клинок или топор.

Эльф, стреляя снова и снова, в упор поражая наваливавшихся на него наемников, но перед глазами его стоял человек в хрустальном венце, враг, ради смерти которого Эвиар и оказался в этом чужом для себя краю. Но та стрела, что была предназначена человеческому колдуну, давно уже торчала в теле простого воина, как и следующая. Бой подхватил эльфа, заставив обратиться в машину смерти, точную и лишенную даже намека на чувства и эмоции. Пели стрелы, скрипела тугая тетива, и вскрикивали смертельно раненые воины капитана Джоберто, тщетно пытавшиеся подобраться к лучнику, чтобы сойтись с ним в рукопашной.

– Проклятье, - неистовствовал сам Счастливчик. За несколько мгновений погибла дюжина его людей, его лучших бойцов, а остальные вот-вот должны были последовать за ними.
– Да убейте же его! Вперед!

Наемники атаковали в лоб - здесь, возле самых ворот, невозможно было обойти противника. Окружить его, ударить в тыл. И потому они снова и снова бросались на стрелы, чтобы пробежать несколько шагов и упасть со стальной занозой в теле. И все же их было много, больше, чем стрел в колчане у Эвиара, и это видел король, равно как видел и Бранк Дер Винклен.

– Нужно уходить из города, - почти прокричал дьорвикский рыцарь.
– Они задавят нас всей толпой, государь. Бежим, скорее!

Эйтор оглянулся. Ворота были за спиной, и можно было распахнуть их, вырвавшись прочь, за стены, но что ждало его там, кроме сотен врагов, возглавляемых самим Эрвином? Враги были всюду, и только сейчас король осознал - он сам загнал себя в ловушку, понадеявшись на прочность этих стен. Вот Эвиар выпустил последнюю стрелу - широкое жало-срезень с ничтожных двадцати шагов пробило кольчугу возле самого горла, буквально отрезав очередному наемнику-келотцу голову - и отступил за спины латников, сомкнувших строй.

На ногах оставалось лишь семнадцать наемников, и еще несколько воинов были ранены, и не могли принять участие в битве. Но и тех бойцов, что могли биться, вполне хватало, и потому Джоберто, взмахнув рукой, крикнул:

– Вперед! Прикончить их всех!

Охватывая противника с флангов, наемники бросились в атаку, перепрыгивая через тела своих товарищей, пронзенных эльфийскими стрелами. Кое-кто из несчастных был еще жив - меткость Эвиара уравнивалась прочностью доспехов - и теперь полз по мостовой, оставляя за собой кровавый след. На них не обращали внимания - каждый из тех, кто еще оставался цел, рвался в бой, видя перед собой горстку обреченных воинов.