В ответе Брежнева утверждалось, что электромагнитное поле в зоне посольства имело промышленное происхождение, а его уровень не представлял какой-либо опасности для здоровья людей. Чтобы окончательно „снять неясности" у американской стороны, советские специалисты были бы готовы встретиться с соответствующими американскими специалистами и произвести необходимые замеры напряженности электромагнитного поля в здании посольства. Американская сторона, как и можно было ожидать, уклонилась от такого предложения. (Постепенно этот вопрос отошел на задний план в результате профилактических мер, принятых обеими сторонами в одностороннем порядке.)

Ради справедливости следует сказать, что наше посольство в Вашингтоне находилось примерно в аналогичной ситуации, но, поскольку наши доктора утверждали (не знаю, насколько обоснованно), что, по их мнению, здоровье сотрудников не подвергалось опасности, мы не делали каких-либо представлений американской стороне. Я сам систематически страдал заболеванием горла и дыхательных путей. Наши доктора подозревали, что это могло быть результатом многолетней работы в комнате, окруженной закрытым магнитным полем. Вентиляция этого помещения была очень слабой, поскольку оно находилось как бы в коробке, между двумя стенками с постоянно циркулирующими магнитными волнами между ними, которые создавали помехи прослушиванию извне. Заверения медиков о безопасности подобной „окружающей среды", конечно, немного успокаивали тогда, но кто мог или может сказать с уверенностью, что в долгосрочном плане здоровье сотрудников обоих посольств не приносилось в жертву „холодной войне"?

Секретные службы обеих стран негласно и квалифицированно сотрудничали друг с другом по обеспечению необходимой безопасности высших государственных и официальных лиц, приезжавших с визитом в их страны. К счастью, в этой области у них не было провалов или неудач. Больше того, они время от времени обменивались развединформацией в отношении возможных покушений на их официальных представителей во время их поездок в „третьи страны" или при планировании таких поездок. Мне припоминаются два случая, когда я — по специальному поручению из Москвы — передавал весьма конфиденциальную развединформацию с предупреждением о готовившихся покушениях на госсекретаря Киссинджера, а затем и на директора ЦРУ. Они были восприняты с благодарностью. В целом же „война разведок" продолжалась, конечно, и дальше{11}.

Центральным событием в политической жизни США в 1976 году было избрание нового президента, выборы в конгресс и органы власти на местах. Президентские выборы 2 ноября принесли победу кандидату от демократической партии Картеру с незначительным преимуществом (51 и 49 процентов; соответственно 40,8 и 39,1 млн. голосов). Президентом был избран бывший губернатор штата Джорджия, еще год назад, по существу, неизвестный в стране. Картер одержал победу над кандидатом, уже занимавшим президентский пост, чего не было со времен победы Ф.Рузвельта в 1932 году. Такому исходу выборов способствовало сложное и неудовлетворительное экономическое положение в стране. Кроме того, Картеру удалось в значительной мере восстановить традиционную „рузвельтовскую" коалицию демократов. Республиканская же партия оказалась глубоко расколотой между сторонниками Форда и Рейгана.

Советско-американские отношения в 1976 году развивались неровно, под воздействием противоречивых факторов, вызванных главным образом спецификой предвыборной обстановки в США и некоторыми особенностями внешнеполитической ситуации этого периода. Вместе с тем эти отношения продолжали в той или иной мере испытывать на себе влияние тех положительных сдвигов, которые произошли в международной обстановке и в области двусторонних отношений с начала 70-х годов.

На развитие советско-американских отношений и их содержание в 1976 году наложил отпечаток ряд обстоятельств. Начиная с конца 1975 года значительную роль в определении подходов администрации к этим отношениям стала играть предвыборная кампания в США, которая совпала с нервозной реакцией Вашингтона на события в Анголе. Представители администрации, включая Форда и Киссинджера, начали бить тревогу по поводу поражения проамериканских сил в этой африканской стране, причем делали они это с явным антисоветским подтекстом. Руководство администрации пустило в оборот тезис о стремлении СССР добиться „специальных сфер влияния" путем военного вмешательства. Этим воспользовался, в частности, и оппонент Форда в партии, консервативный деятель Рейган. В создавшейся обстановке Форд даже публично отказался от использования термина „детант" (разрядка), оговорившись, правда, что он не выступает против существа политики смягчения напряженности с СССР. Эти тактические шатания хозяина Белого дома осложняли обстановку, ослабляли разрядку. Начались сбои в советско-американских отношениях.

Наиболее серьезным было то, что, несмотря на довольно оптимистическую оценку Киссинджером перспектив переговоров по ограничению стратегических вооружений после его поездки в Москву в январе 1976 года, Вашингтон фактически заморозил затем переговоры по этому важному вопросу. Белый дом, несмотря на заверения, практически ничего не предпринял и для создания нормальных условий, которые содействовали бы более быстрому развитию торгово-экономических связей между двумя странами.

Произошло также определенное ужесточение позиций администрации на переговорах с нами по ряду конкретных проблем двустороннего сотрудничества.

И все же, несмотря на все это, удалось в определенной степени сохранить сложившийся уровень советско-американских отношений.

На протяжении всего года продолжались — в трех раундах — переговоры между делегациями СССР и США по вопросам, связанным с выработкой нового соглашения об ОСВ (правда, без большого успеха).

Пожалуй, наиболее примечательной чертой советско-американских отношений в 1976 году было то, что вопрос о встрече на высшем уровне как-то ушел в сторону и фактически отпал сам собой. Таким образом, не был задействован сильный стимулятор отношений между США и СССР.

В январе 1976 года я часто встречался с Киссинджером. В основном затрагивались три вопроса: Ангола, Ближний Восток и нерешенные проблемы переговоров по ограничению стратегических вооружений.

Ангольский вопрос постоянно поднимался по инициативе Киссинджера. Он добивался, чтобы мы оказали сдерживающее влияние на кубинцев, которые становились — при нашей поддержке — важнейшим фактором в гражданской войне в Анголе.