Вот несколько любопытных отрывков из книги Бейкера „Политика и дипломатия".

После личных встреч с Горбачевым и Шеварднадзе в течение 1989 года Бейкер следующим образом описывает свои впечатления президенту Бушу: „Эти политические лидеры очень спешат, словно их что-то подгоняет, но, похоже, у них нет какого-либо конкретного плана. Они постоянно находятся в поисках каких-то инициатив, лишь бы были инициативы". Говоря далее, что, по его мнению" СССР как великая держава постепенно вступает в период упадка, Бейкер задается вопросом: насколько далеко Кремль пойдет дальше в своих реформах?

Отмечая первый неофициальный визит Б. Ельцина в Вашингтон в сентябре этого же года, Бейкер пишет об усилившейся у администрации неопределенности в отношении Советского Союза и дальнейшего курса действий самих США: „Мы должны были добиваться максимума возможного, пока Горбачев находился у власти, чтобы закрепить происходящие перемены. Мы знали, что Горбачев был готов делать уступки. Но мы не были уверены в этом отношении насчет его преемника".

После Мальты Буш и Бейкер вынесли твердую уверенность, что Горбачев „был готов максимально развивать" отношения с США. Бейкер подробно описывает дальнейшие события, как они успешно „дожимали" Горбачева и Шеварднадзе по вопросу об объединении Германии и в переговорах по разоружению{39}. Правда, признается Бейкер, один раз, когда он приехал в Москву с очередным визитом в середине 1990 года, Горбачев, видимо, начавший терять терпение из-за такого нажима, выразил ему серьезное недовольство, подняв вопрос об истинном отношении Вашингтона к нему. „Наблюдая за критическими моментами в наших отношениях, порой мне кажется, что вы всегда стараетесь добиваться преимуществ прежде всего для себя". Горбачев при этом конкретно упомянул Восточную Европу, Германию и события в Литве{40} в качестве примеров. „Одной из целей вашей политики является стремление оторвать Восточную Европу от СССР". Подчеркнув, что он испытывает растущие трудности в стране в связи с его политикой в отношении США, Горбачев заявил, что и Соединенным Штатам необходимо двигаться навстречу СССР, а „не ждать, пока спелые яблоки упадут в корзину". В общем-то, это была справедливая критика в адрес американского руководства.

В телеграмме президенту Бушу по поводу этой беседы Бейкер писал, что раздраженный Горбачев ясно дал понять, что „в период усиливающихся для него затруднений дома он не хочет, чтобы мы усложняли его жизнь". Его внутренняя программа „очень сильно зависит от его международных достижений", признался Горбачев Бейкеру, а теперь Запад, как ему кажется, „начинает давить на него". И Бейкер саркастически заключает: „Горбачев начинает говорить как обманутый любовник, которого покинули у алтаря".

Оставим на совести госсекретаря его не очень уместный сарказм по поводу естественно растущего беспокойства Горбачева. А суть дела была в том, что такими словами он стремился прикрыть двойственный подход самой администрации Буша к Горбачеву: поощрение (гласное и негласное) его реформ, во многом отвечавших и интересам Запада, при одновременном использовании, где только можно его трудностей, уклоняясь при этом от оказания советскому реформатору существенной экономической и финансовой помощи, в которых Горбачев так нуждался, но не мог в обмен предоставить Вашингтону надежных гарантий на успех. А без этого расчетливые американцы не хотели рисковать своими капиталами{41}.

Горбачев, будучи умным человеком, конечно, все это хорошо понимал, Но, оказавшись в трудном положении, он все-таки очень надеялся, что и на Западе в целом возобладает понимание того, что те нелегкие преобразования, которые он стремился проводить в СССР, в конечном счете дают Западу во многом то, чего он не смог добиться в длительной „холодной войне". Он надеялся, что его зарубежные партнеры и друзья поймут все это и придут в трудное для него время на помощь.

Как свидетельствует в только что опубликованных мемуарах бывший посол США в Москве Мэтлок (он оставался послом до августовского путча), наряду с этими надеждами Горбачев все чаще выражал ему недовольство по поводу того, что Буш и его администрация прибегают к уловкам и уклоняются от оказания действенной материальной помощи. После довольно напряженной встречи с Горбачевым (7 мая 1991 г.) посол Мэтлок направил в Вашингтон телеграмму. „Вы уже уверовали, что мой корабль тонет?" — гневно, как пишет посол, вопрошал советский президент. По словам Мэтлока, Горбачев жаловался при этом, что Буш окружил себя „антисоветски настроенными советниками", которые снабжают его фальшивой информацией. Разделу своей книги, в котором описываются подобные настроения Горбачева в начале 1991 года, посол дал характерный заголовок: „Джордж меня больше не любит Мэтлок пишет, что Горбачев не мог понять, почему западные демократии, истратившие миллиарды долларов на войну в Персидском заливе, не могут сообща также выделить ему солидную сумму (посол называет цифру в 2,6-30 млрд. долларов), чтобы помочь успешно провести реформы столь нужные, как считал Горбачев, и самому Западу.

Посол приводит; довольно любопытный эпизод, когда в Москву, по приглашению Горбачева, прибыла Тэтчер (она уже не была в то время премьер-министром Великобритании). После ужина у Горбачева она срочно встретилась поздно ночью с Мэтлоком и передала через него сообщение своему „старому другу Джорджу" о состоявшейся продолжительной беседе с президентом СССР. „Мы должны помочь_Михаилу. Конечно, вы, американцы, не должны все делать сами, но Джордж должен возглавить общие усилия, как он это сделал в Кувейте". Она считала, что сейчас, когда Горбачев помог прекратить „холодную войну" и встал на путь реформ, „история не простит нам, если мы сообща не поддержим его". Тэтчер ушла от Горбачева под глубоким впечатлением, что его политическое положение стало „отчаянным".

Когда Мэтлок попытался оправдать пассивность своего правительства, Тэтчер оборвала его: „Вы рассуждаете как дипломат. Просто ищите предлоги, чтобы ничего не делать. Почему вы не можете думать как государственный деятель? Мы нуждаемся в политическом решении, чтобы поддержать весь процесс, который отвечает интересам каждого из нас!"

Посол признает в своих мемуарах, что целесообразность действий была налицо, но он, посол, совсем не был уверен, что Вашингтон был готов использовать такую возможность. „Хотя президент Буш, — пишет он, — относился с сочувствием к проблемам Горбачева и в политическом плане поддерживал его, он тем не менее не хотел связывать себя созданием Международной структуры, которая могла бы помочь Советскому Союзу войти в мировую экономику в качестве конструктивного партнера. Президент не обладал видением того, как можно повлиять на развитие событий в будущем, и поэтому он предпочел занять выжидательную позицию: ждать, пока Горбачев сам найдет ключи к реформе, а самому время от времени мямлить слова поддержки или упрека, старательно избегая при этом связывать себя какими-либо конкретными действиями".

Мямлить… Яснее не скажешь. Даже Тэтчер не смогла воздействовать на Буша и его администрацию. Еще раньше, не соглашаясь с мнением Тэтчер о необходимости в порядке поддержки Горбачева „встретить его на полпути", Бейкер прямо заявил своему британскому коллеге Хау: „Он идет по пути к нам. Так пусть же идет и дальше".

Правда, Бейкер описывает, как западные державы поспешили оказать пропагандистскую помощь Горбачеву и Шеварднадзе, когда они стали подвергаться сильной критике на съезде КПСС за прозападную политику. В разгар этой критики сессия Совета НАТО в Лондоне в июле 1990 года выступила с декларацией — обещанием о том, что НАТО, как организация, будет меняться, как и сама структура европейской безопасности, в свете „благоприятных событий" в СССР и Восточной Европе. Показательно, что Бейкер негласно заранее уведомил Шеварднадзе о готовности НАТО откликнуться на просьбу Москвы и принять такую декларацию, которая поможет ему и Горбачеву „отбиваться от критики". Как признался впоследствии Шеварднадзе Бейкеру, без этого Горбачеву было бы трудно защитить в Москве известное решение по Германии. Тем временем Бушу удалось привлечь на свою сторону Горбачева в связи с кризисом в Персидском заливе после оккупации Ираком Кувейта. Правда, американцы остались не очень довольны тем, что Горбачев активно выступал в поддержку мирного урегулирования кризиса (поездки Е.Примакова на Ближний Восток и в Вашингтон), тогда как Белый дом явно держал курс на военную победу, заставив, в конечном счете, Горбачева согласиться на это. В своих мемуарах („Жизнь и реформы") Горбачев отмечает, что план политического урегулирования кризиса в Персидском заливе был возможен и что этого не случилось из-за позиции США, в последний момент от давших предпочтение военному решению вопроса. „Реализация плана могла поднять еще больше престиж СССР, а это многими советниками президента всегда рассматривалось как не отвечающее интересам США", подчеркивает он.

Примерно в это же время (20 июня 1991 г.) американский посол Мэтлок прислал в Вашингтон сверхсрочную телеграмму о том, что его только что посетил мэр Москвы Попов и написал на бумаге (он не хотел говорить вслух, опасаясь подслушивания), что в столице готовится путч против Горбачева (он назвал имена заговорщиков — Павлов, Дрючкова, Язова и Лукьянова) и что положение поэтому серьезное. Попов попросил срочно сообщить об этом Ельцину, находившемуся то время с визитом в США. Президент Буш тут же поручил Мэтлоку встретиться лично с Горбачевым и передать эту важную информацию не называя фамилии заговорщиков. Однако Горбачев, как телеграфировал затем посол в Белый дом, отнесся к этому сообщению весьма спокойно: он был уверен, что „никто не сможет сбросить его(разговор этот был за два месяца до известных августовских событий). Тем временем Буш проинформировал о записке Попова и Ельцина, который как раз в этот момент находился в Вашингтоне.