Теперь Эбби с улыбкой вспоминала о том, сколько слез она пролила, пока домашнее хозяйство перестало быть для нее непостижимым таинством, и ее чаепития стали известны в Бакминстере как образец непревзойденного никем сочетания отменных блюд и изысканного времяпрепровождения, ведь миссис Реймз готовила свои пироги и кексы не хуже, чем пела, а пела она ангельски.

Занятия музыкой доставляли Эбби все ту же, если не большую, радость, что и в годы юности, когда ее нежный голос разносился по римским улочкам и присоединялся к десяткам других, слышимых как из распахнутых окон дворцов, так и из лачуг бедняков, ибо ни один народ так не славен своей музыкальностью, как итальянцы.

В память о своем друге и наставнике Марио Фьори Эбби давала уроки музыки нескольким самым талантливым девочкам и мальчикам из прихода викария Реймза, а руководимый ее рукой церковный хор по воскресеньям вызывал у прихожан благочестивые слезы.

За семь лет, истекших с ее свадьбы, с Эбигейл почти не случалось сколько-нибудь заметных событий, поэтому о них в этой истории и сказано так мало, но дальше автор намерен исправиться и начнет с визита миссис Бирн, поскольку именно в тот день Эбигейл Реймз, сама о том не подозревая, ступила на путь, ведущий к переменам.

Минни внесла поднос с угощением и удалилась, окинув гневным взглядом недостаточно чистую, по ее мнению, обувь гостьи. Но миссис Реймз умела, при необходимости, быть строгой хозяйкой, и служанка остерегалась слишком часто высказывать свое мнение.

– Тебя привело ко мне какое-то дело или просто желание посмотреть, как я справляюсь? – спросила Эбби после того, как разлила чай.

Это тоже было одной из их любимых шуток – в первый год после водворения Эбби в доме викария Элис Бирн забегала к ней едва ли не каждый день и объясняла свои визиты желанием узнать, «как справляется эта девчушка».

– Я давно уже не спрашивала тебя об этом, – охотно рассмеялась миссис Бирн. – Все в Бакминстере знают, что миссис Реймз умеет добиться уважения к себе, а викарий Реймз толще день ото дня явно не потому, что питается одной лишь духовной пищей. Вовсе нет, я принесла вам новости о нашем сквайре.

Эбби удивленно подняла темные брови. Покойный сквайр Арчер не упоминался в Бакминстере иначе чем со вздохом сожаления и досады, так как привел свое хозяйство в совершенное запустение, едва не приведя своих арендаторов к разорению, после чего излишества в еде и питье послужили причиной его к ранней смерти. Сын и дочь Арчера находились под опекой дяди и не бывали в своем поместье уже лет пятнадцать, а управляющий, мистер Парксон, едва ли объезжал поля и фермы чаще, чем раз в два-три года, а в некоторые дома он бы и вовсе не рискнул зайти, так как обозленные нищетой фермеры бывают скоры на расправу.

Долгие годы эти простые люди ждали, когда новый сквайр достигнет совершеннолетия и вступит во владение своим имуществом. «Вот тогда все изменится, – говорили они, – молодой Арчер прогонит эту лису Парксона, наймет честного управляющего, может быть, даже Дика Хинли, никто лучше него не знает здешние места, и в наших кошельках зазвенят пенни, а в домах – смех, и наши дети перестанут бояться ходить в школу, потому что на дороге на них могут напасть разбойники».

Время шло, молодой Арчер вырос, но так и не появился в Бакминстере, и надежды его арендаторов растаяли, а перед некоторыми даже замаячил жуткий призрак работного дома.

И вот сейчас Элис Бирн говорит, что у нее есть новости об Арчере! Эбби, как и ее супруг, не могла оставаться равнодушной к судьбе прихожан, и новость, способная изменить их жизнь, тотчас ее заинтересовала.

– Говори же, что тебе известно! – потребовала она.

– Дик Хинли сказал моему Робу, а сам он услышал новости в пабе, где собираются возчики. Среди этих ребят только и говорят о том, что скоро молодой сквайр и его сестра приедут и поселятся в своем доме. Их дядя умер, и мистер Арчер больше не должен его слушаться.

– Действительно, ему давно пора жить собственным умом, – сердито отозвалась Эбигейл, пренебрежение сквайра к своим обязанностям расстраивало ее так же, как и десятки семейств Бакминстера. – Сколько ему лет?

– Двадцать два или двадцать три, как мне кажется. Его сестра моложе на несколько лет, ей, наверное, не больше семнадцати.

– Совсем юная, – вздохнула Эбби, при каждом удобном случае готовая погрузиться в воспоминания.

– В день твоего семнадцатилетия ты уже устраивала большой прием и благотворительную ярмарку для нужд нескольких самых бедных семей, а я в семнадцать уже была матерью Тома, – мрачно возразила ей Элис. – Мисс Арчер пора взять на себя обязанности хозяйки, пока ее брат не нашел себе подходящую жену.

– Что говорят в приходе? – Эбби постаралась сменить тему из боязни, что ее подруга расстроится, как бывало каждый раз, когда миссис Бирн упоминала беспутного Тома.

– Никто еще ничего не знает, Роб с утра в поле, а я решила сперва рассказать тебе и викарию, но, думаю, новость быстро распространится.

– И вы, конечно, надеетесь, что сквайр сумеет изменить вашу жизнь? – с сомнением спросила Эбигейл.

– Мы устали надеяться, милая, и, боюсь, люди готовы потребовать то, что раньше стали бы униженно просить, – решительно ответила Элис Бирн. – Не удивлюсь, если в первый же день по приезде Арчера посетит целая делегация из разгневанных фермеров, а Парксону лучше бы тихонько собрать вещички и исчезнуть из Бакминстера, пока его дом не сгорел, как не раз уже обещали наши соседи!